Друг мой, враг мой... - Эдвард Радзинский

Чтобы как-то унять эту безумную активность, ей предложили стать связной между «Трестом», польской, английской разведкой и РОВС.

Теперь Мария смело ездила в Варшаву, Париж и Москву, перетаскивая к нам белогвардейских офицеров. Сначала все они жили под Москвой около станции Лосиноостровская. Но по мере появления новых офицеров, селившихся по всему Подмосковью, за ними становилось все сложнее следить. Якушев с трудом уговорил ее умерить пыл. Якушева она сильно недолюбливала, ведь он не разрешал ей начать террорную работу…

Легкость ее поездок восхитила Кутепова. Он передал сведения великому князю. Николай Николаевич было собрался, но… все-таки не поехал! Этот гигант с громовым голосом оказался столь же нерешительным, как и все последние Романовы. Он продолжал колебаться…

Иначе поступил Рейли. По моим сведениям, он побеседовал с Марией З. в Париже. Обрадовал ее, что едет начинать серьезное дело. Серьезное – это террор. Террор, осуществляемый маленькими, независимыми группами или одиночками-смертниками против важнейших представителей советской власти. Цель этого будущего террора двоякая. Первая, менее существенная, – устранить видного деятеля и вторая, важнейшая, – разбудить общество, всколыхнуть сонное царство, болото, разрушить легенду о твердости большевистской власти, бросить ту самую искру, из которой рождается пламя.

Мария пришла в восхищение от его планов, о чем сообщила мне, князю Д.

Она вернулась из Парижа в Подмосковье, и Рейли начал готовиться к переходу границы.

«Трест» должен был организовать ему встречу с «представителями монархического подполья». Рейли собирался проинспектировать ситуацию, наметить боевиков и через несколько дней вернуться обратно в Лондон, чтобы начать готовиться к «серьезному». Во всяком случае, наш агент передал, что он сообщил жене о предстоящей поездке, как сообщают о прогулке за город: «Пожалуй, я прокачусь в Петербург и Москву денька на три».

На совещании у Артузова было решено дать ему возможность вернуться в Лондон для того, чтобы воскресить веру в могущество «Треста», пошатнувшуюся после ареста Савинкова. Поездка Рейли должна была многое решить. Мы все понимали: после его удачного возвращения, скорее всего, к нам приедут самые желанные гости – глава РОВС (генерал Кутепов) или сам великий князь Николай Николаевич!

Продолжая игру, я, то бишь князь Д., сказал в Париже:

– Если Рейли благополучно вернется, я поверю в «Трест».

Все складывалось отлично. Рейли без помех перешел границу, Якушев встретил его, посадил на поезд и привез в Подмосковье. Рейли даже успел отправить шифрованные письма о надежном канале перехода через границу… Ему устроили встречу в подмосковной Малаховке с «руководством подпольных монархических организаций». Это было прелестное сборище, где вместе с нашими сотрудниками сидели настоящие монархисты, приехавшие с Запада белогвардейцы и, конечно, Мария З.

Но накануне этого сборища произошла катастрофа. Коба вызвал Ягоду, Москвина (Трилиссера) и Артузова и велел немедля схватить мерзавца Рейли и расстрелять.

– С Дзержинским согласовано, – сказал Коба.

Артузов попытался объяснить выгоду возвращения Рейли в Лондон, но Коба уже отвык от возражений. Он пришел в ярость.

– Вы жалкие дилетанты! Вы полтора десятка лет не работаете в разведке, а Рейли – великий убийца! Он ваших шпионов-комсомольцев наверняка раскусит и уйдет. По дороге привет вам пошлет – пристукнет парочку наших ответственных товарищей. И уже больше вы такую рыбу не словите. Короче! Мы приговорили его к смерти. Решение большевистского суда должно быть выполнено. Расстреляйте гада… Дальше сами думайте, как вам выкрутиться перед вашими зарубежными… друзьями. – Он явно хотел сказать «хозяевами».

Это был шок! Коба срывал операцию. Тогда я думал, что он этого не понимает.

Было решено объявить, что Рейли не выполнил предписаний «Треста» при переходе границы и погиб. Для этого создали телеграмму, которую я позволил «захватить» польской разведке. Я до сих пор храню эту историческую шифрограмму, отправленную Москвиным. «29 сентября с. г. во время перехода границы б[ыл] задержан англичанин 3854005058 (Сидней Рейли), проникший в Ленинград из Финляндии под подложным паспортом Николая Михайловича 5427700744654704745 (Штейнберга); два его товарища во время перестрелки были убиты. 385400505 (Рейли) тяжело ранен…»

В наших газетах напечатали о пограничном инциденте: при нелегальном переходе финской границы один нарушитель застрелен, остальные схвачены.

Через те же польские каналы я сделал утечку информации – сообщил, что застреленным был Сидней Рейли.

Его привезли на Лубянку, обращались с ним мягко, уважительно. Очень хотели включить его в игру. Он, конечно, отказался. Тогда Ягода велел ему показать, что у нас не санаторий. Я услышал знакомый голос Кобы…

После пыток Рейли перестал упираться. В письме к Дзержинскому он сам предложил свои услуги. Стал рассказывать об агентах, об эмигрантских организациях… Я тотчас начал проверять его показания, попытался действовать по его наводкам и… чудом не провалился! Хитрец Рейли, видимо, как раз рассчитывал провалить ценного агента и быть обмененным. В это время в ответ на новые пытки он придумал симулировать психическое расстройство и галлюцинации… Даже сообщил Ягоде, что разговаривал о нем с Христом, но Христос велел говорить о Ягоде только с Иудой…

Коба приказал Дзержинскому: кончать.

Потом будет много легенд о его гибели. Как было на самом деле, мне рассказал один из исполнителей, С-н: «Расстреливали по личному приказу Дзержинского. Мы привезли его в Богородский лес в Сокольники. Остановили машину, будто что-то испортилось, попросили Рейли пока выйти прогуляться. Он сразу понял и, усмехаясь, сказал: “Могли бы не говорить подобные глупости. Нужно уважать старших коллег”. Весело насвистывая, пошел по тропинке…»

Труп отвезли на Лубянку. В прозекторской его сфотографировали, так сказать, для истории. Закопан его труп у нас же, на Лубянке, во дворике для прогулок заключенных внутренней тюрьмы.

Но для Марии мы запустили версию о героической гибели Рейли, благополучно перешедшего границу и схваченного совершенно случайно на подмосковной даче в Малаховке.

После двух громких арестов как же трудно было воскресить веру в «Трест»!

В это время нам повезло: «Трестом» заинтересовался Василий Витальевич Шульгин (депутат царских Дум, один из организаторов белого движения). Его сын пропал после Революции. И он начал обдумывать поездку в СССР. Шульгин встретился с Якушевым. Потом переговорил с «бешеной Марией»…

Я тотчас пошел посоветоваться с Кобой.

На этот раз Коба оценил правильно:

– Вот этот мерзавец пусть вернется невредимым. Провезите его нужными маршрутами и покажите нужную нам Россию. Но вообще с этими играми надо кончать. Кучу недобитых белогвардейцев перетащили в СССР. К тому же торгующие с нами капиталисты ни хрена не понимают, что у нас творится. Что внушает им твой «Трест»? «Мы, монархисты, уже всюду. Нас уже не выскребешь из советского дерьма… С социализмом советская власть села в планетарную лужу…» Хотите вы или не хотите, но вы убеждаете, что наша власть не крепка… Мижду нами говоря, мерзавец Троцкий как-то написал: «Мы, большевики, так сильны, что если мы напишем декрет, чтобы все мужчины Петрограда явились в такой-то день для порки розгами, то 75 процентов встанет в очередь, а остальные побегут запасаться медицинскими справками». Вот в чем нужно убеждать мир! А у вас уже непонятно – кто кому служит… Кто-то делает вид, что разлагает наш строй. Кто-то под прикрытием «Треста» на самом его деле разлагает. Я говорю о Якушеве… Возможно ли все это? Запомни, Фудзи: «Если что-то возможно, значит, не исключено…» А вы потеряли бдительность… Теперь о Шульгине… Пусть Шульгин приедет, выпустите его обратно в Париж – он напишет книгу об увиденном и… хватит! Прикрывайте «Трест»!