Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин

– Да, расстрелами. Не будем лицемерить, хорошо? Выпрекрасно видите, что у нас спина трещит под горой мусора, который тащим.

– Что вы называете мусором?

– То же самое, что и вы, – ответил я. – Но ярешился вопреки политкорректности назвать мусор мусором. Это нелегко,признаюсь. Это как дурака назвать дураком вместо корректного: «человек,мыслящий нестандартно». Я вас призывал забыть про такие старые понятия, каккоммунизм, фашизм, тоталитаризм, как забыли… вернее, оставили историкам,особенности рабовладельческого или феодального строя. Любой термин, будь это«фашизм» или «демократия», загоняет вас в очень узкие рамки. И заставляетдвигаться в очень узеньком коридоре. Шаг вправо или влево – уже выходите зарамки своей партии, ваши камрады начинают смотреть на вас косо, как наотступника. Потому я обращаюсь к вам, как к просто свободным и мыслящим людям,которые хотят сохранить свою свободу и право мыслить свободно, не загоняямышление в узкие рамки.

– А вы не загоняете?

– Ребята, – заговорил я, – о демократиимногое можно сказать, но скажем лишь то, что относится непосредственно к вам. Кстудентам, будущим ученым. Сколько за последние годы выделено средств нанауку?.. Скажем, на такие фундаментальные направления, как звездная астрономия,создание ультрамикроскопов для исследований тайн микромира? На изучение исовершенствование тампаксов – в десятки раз больше! Это нонсенс, что академик,создавший новый сорт стали и тем самым сэкономивший человечеству триллионы…да-да, триллионы долларов!.. получает зарплату в сотни раз меньше, чем рядовойклерк в процветающем банке или средний инженер по производству олвейсов скрылышками! Это было, но так отныне не будет.

Кто-то прокричал:

– Сказочки!

На него зашикали, я увидел на лицах жаднуюзаинтересованность.

– Извините, ребята, – продолжал я, – но стаким пережитком прошлого, как демократия, покончено окончательно. Тихо-тихо, японимаю ваше желание свергнуть диктатуру, но… позвольте объяснить. Давайтезаглянем в корни, хорошо? Демократия – власть народа по-древнегречески. Идиоты– на том же древнегреческом «простые люди, люди без образования». То есть выуже почти не идиоты, вы скоро получите дипломы, но основная масса избирателей –идиоты, то есть люди без образования, простые люди. Люди, от которых зависит,кому быть во главе государства, кому вести его дальше к звездам или к огороду.Конечно же, простой народ на звезды не смотрит, те на огород с его редисочкойникак не влияют, так что в президенты выберут такого же идиота, которыйпообещает все внимание и всю мощь огромного государства направить на их огороды,на их благосостояние, на обустройство их уютного клозета с подогревом.

– А что, это плохо?

– Хорошо, – отмахнулся я, – но этого желалабы и свинья, получи она возможность разговаривать. Неужели человек ничем отсвиньи не отличается?

Кто-то прокричал:

– А может, свинья как раз и задумалась бы о проблемахбытия?

– Да, возможно. Идиот избирает того, кто понятнее, ктообещает понятное или приятное. Идиот… ну, если вам не нравится древнегречицизм,то будем называть просто избирателем, хотя это уже тавтология «избирательизбирает…», словом, это простой человек, как вы понимаете, никогда непроголосует за того, кто пообещает всеобщее высшее образование, зато сабсолютным перевесом выберет того, кто пообещает дешевую водку. Я избран вами ипростым народом больше на волне антиюсизма, они в самом деле всех достали, новсе же мы начали не с того, что забросали Юсу атомными бомбами, а с пересмотраценностей. Помните, я – ваш президент! Не потому, что щас зажму всех в кулак ибуду цедить вашу кровь, а потому, что я президент ученых, писателей,изобретателей, творцов… а простой народ должен заниматься тем, что он и долженделать: пахать землю, колоть двора, ремонтировать трубы, но отныне не будетопределять ни политику, ни экономику!

Поднялся невнятный шум, спорят между собой, кое-гдевзметнулись кулаки. Это и понятно, народники вступаются за «простой народ», таки сами чувствуют свое превосходство над этим быдлом, которое защищают, и вродебы бьются за благородное дело, противостоят им немногочисленные государственникии гораздо более многолюдное сборище мыслящих практически: не умеешь создаватьновые чипы или оперировать рак – копай канавы.

– Да, – сказал я напоследок, – отдельно онашей долбаной юриспруденции. При демократии она выродилась в пародию направосудие. Правосудие от слов «правый суд», но при чем тут правый, когдапреступника освобождают или дают несоразмерно мягкое наказание, мотивируя тотяжелым детством, то отсутствием воспитания, то благодаря ходатайствуколлектива, предоставившего положительную характеристику с подписями?.. Вордолжен сидеть в тюрьме, говорил киношный персонаж. Сидеть, а не разгуливать поулицам, возвращаясь в тюрьму на кратковременные сроки. Так что это тоже работадля вас, ребята! Думайте, как сделать все и справедливо, не обижать других, нои не обижать себя, что мы постоянно делаем!

Обратно неслись, как низко летящие крылатые ракеты, нужноуспеть на совещание по рыбоводству, что-то у нас иностранные браконьеры рыбувылавливают прямо под берегом, казна несет миллиардные убытки, а нам каждыйрубль дорог, Карашахин посматривал как-то странно, наконец сказал тихо:

– Господин президент, а ведь вы их, по-моему,переломили.

Я смотрел в окно, там, несмотря на рабочее время, тротуарызапружены, все торопятся, идут суетливые, погруженные в свои личные заботы, авсе остальное передоверили мне, обязали меня, за это мне предоставили самыенемыслимые льготы, вплоть до того, что для меня перекрывают дороги, чтобы явезде все успевал, все делал, со всем справлялся.

– Брось, – ответил я запоздало.

– Правда, господин президент.

– Завтра же выйдут на демонстрацию протеста!

– Не выйдут, – заверил Карашахин. – Любаядемонстрация требует подготовки. Это не забастовки лионских ткачей, когдадостаточно любому горлопану прокричать: «Все на баррикады!» Сейчас долгорешают, как провести и где провести, кто и что будет говорить, кто отвечает зашествие, за плакаты, транспаранты, да и сами плакаты надо успеть изготовить…

Я покачал головой:

– И это студенчество?

– Бюрократия проникает всюду, – ответил Карашахинрассудительно. – Да и не бюрократия это вовсе, а порядок. Студенты ужедавно организованная сила. Могут выступать отдельными группами, но когдакасается общих интересов…

– А тут не общие?

– Господин президент, я внимательно наблюдал за всемзалом. Большинство, конечно, против ужесточения власти. Это понятно, panem аtcircenses так же привлекательно и для большинства студентов. Но это большинство– мусор, что не найдет ни работы, ни занятий, так и состарится, будет тиранитьжену и детей, а на кухне исходить желчью о засилье власти и несчастной судьберусской интеллигенции, ярким представителем которой является он сам. Однако язаметил и настоящих…