Позволь мне солгать - Клер Макинтош

– По этому адресу в базе данных значится несколько вызовов. Звонки в службу спасения без указания причины и обращение от соседа, Роберта Дрейка, слышавшего крики на этом участке и заявившего о возможном эпизоде домашнего насилия.

– Полиция выезжала на место?

Мюррей кивнул.

– Оба супруга отрицали домашнее насилие, но в отчете полицейский указал, что Кэролайн Джонсон пребывала в «эмоциональном состоянии».

– Думаешь, она убила его из самозащиты?

Внутри палатки криминалисты обследовали и сняли крышку отстойника, в результате открылся узкий проем, ведущий под землю. Тело Тома Джонсона уже отвезли в морг – при помощи вскрытия, вероятно, удастся в точности определить, как он умер.

– Может быть, и так. А может быть, это она его избивала.

Маккензи считал, что никогда не стоит опираться только на одну гипотезу. Именно благодаря тому, что все однозначно трактовали имеющиеся у них данные, Кэролайн Джонсон и удавалось все это время избегать расплаты за свое преступление.

– Кто ее разыскивает? – тут же уточнил Мюррей. Он предполагал, что Кэролайн могла направиться обратно в Дербишир, не зная, что Плут ее выдал.

– Скорее, кто ее не разыскивает? Ее фотографию разослали по всем инстанциям и объявили Кэролайн Джонсон в розыск по всей стране, в том числе и под именем Анджелы Грейндж, хотя, судя по всему, она пользовалась и другими именами. На записях с камер наблюдения Истборнского железнодорожного вокзала видно, что женщина, подходящая под описание Кэролайн, прибыла в город вечером двадцать первого декабря. Нам также удалось найти водителя такси, предполагающего, что он мог везти ее с вокзала в приют «Надежда», но он не уверен в своих показаниях.

– Что говорят в приюте?

– А сам как думаешь?

– Чтобы мы шли куда подальше?

Сотрудники приюта рьяно защищали своих постояльцев, и это было прекрасно, когда в центре останавливалась жертва, но куда менее радовало полицию, если в «Надежде» оказывалась подозреваемая.

– Вот именно. – Джеймс потер переносицу. – В Дербишире задержали этого твоего Плута, но тот пока что отказывается давать показания.

«Неудивительно», – подумалось Маккензи, учитывая, что рассказала ему и Саре владелица отеля, когда они приехали в «Телегу»: «Он обеспечивает своих клиентов не только жильем, понимаете? – Заметив недоумение на лице Мюррея, она принялась загибать пальцы, словно составляя список покупок: – Трава, кокаин, крэк. Оружие. Просто будьте осторожны, дорогие мои, вот что я вам скажу».

– Суперинтендант приказал выставить блок-посты для проверки автомобилей на дорогах из Истборна, но пока это не принесло результата. Марк Хеммингс поехал в Лондон вслед за своей девушкой, он не берет трубку, так что, вероятно, до сих пор в пути. Как только я выясню адрес, я свяжусь со службой столичной полиции и попрошу их сообщить о случившемся Марку и Анне. Пусть также выяснят у них, не говорила ли с ними Кэролайн. Вероятно, они же смогут предоставить нам список людей, с которыми Кэролайн могла общаться.

Мюррей не слушал. Вернее, не слушал Джеймса. Он прислушивался к своим воспоминаниям о разговорах с Анной Джонсон, Марком Хеммингсом, Дайан Брент-Тейлор… И пытался понять, что же его так тревожит, почему у него посасывает под ложечкой и мурашки бегут по спине?

Насколько им было известно, Кэролайн Джонсон приехала в Истборн двадцать первого декабря, в годовщину своей предполагаемой смерти. В тот же день Анна Джонсон обратилась в полицию, утверждая, что ее мать убили. Она настаивала, чтобы Мюррей возобновил расследование, но уже неделю спустя накричала на него, чтобы он бросил это дело. Тогда Маккензи предположил, что девушка передумала из-за своего неустойчивого эмоционального состояния, подумал, что так проявляется ее скорбь по матери, но теперь он понимал, что допустил ужасную и опасную ошибку. Наконец-то Мюррею удалось понять, что его смутило, когда он приходил к Анне спросить о мобильном телефоне. Она сказала, что дома одна. А на столе стояло две чашки.

«Я в машине. Моя… подруга за рулем».

Это колебание в ее голосе – почему он не подумал об этом раньше? Ему было так важно сказать ей, что обнаружено тело ее отца. Так важно доказать, что он все еще хороший детектив…

– Нам нужен тот адрес в Патни. И поскорее.

Анна

Мне вспоминаются триллеры, в которых герой в какой-то момент оказывается в автомобиле против своей воли.

Меня не связали, не заткнули мне рот кляпом. Я не истекаю кровью, не потеряла сознание. В фильмах герой проделывает дыру в заднем сиденье, проползает через нее в багажник, ударом ноги выбивает крышку и машет руками, чтобы ему помогли. Привлекает внимание, используя вспышку на мобильном телефоне, чтобы передать зашифрованное азбукой Морзе сообщение.

Но я не в фильме.

Я безропотно сижу за спиной своей матери, когда мы сворачиваем с автомагистрали и несемся по улицам юго-западной части Лондона. Перед светофором мама притормаживает, и я думаю, не затарабанить ли мне кулаками в окно? Не закричать ли? Справа от нас остановился «Фиат-500», за рулем женщина средних лет. Серьезная, вдумчивая. Если она вызовет полицию, если проследит за нами, пока не подъедут патрульные…

Но что, если нет? Если она не заметит меня, или сочтет, что я дурачусь, или вообще не захочет вмешиваться? Если это не сработает, я просто разозлю свою мать.

А сейчас она на грани. Я вспоминаю детство, когда я умело распознавала ее выражения лица и знала, стоит ли попросить у нее разрешения выйти на прогулку, даст ли она мне карманных денег и позволит ли переночевать у подруги в Брайтоне. Я медленно подходила к ней, видела пульсирующую жилку у нее на виске и понимала, что такой вопрос лучше задавать потом, когда мама снимет стресс бокалом вина.

И хотя я знаю, что двери заблокированы от открывания изнутри, я нажимаю на кнопку, чтобы опустить окно. Слышится глухой щелчок – механизм отмечает нажатие, но не позволяет стеклу открыться. Мама смотрит в зеркало заднего вида.

– Выпусти нас, – снова прошу я. – Ты можешь забрать эту машину, а мы с Эллой отправимся домой…

– Слишком поздно. – Ее голос срывается. Она в панике. – Они нашли тело Тома.

Меня бьет дрожь, когда я думаю о теле отца в отстойнике.

– Почему? Почему ты так поступила?

– Это был несчастный случай!

Элла вздрагивает в автолюльке, просыпается и смотрит на меня не мигая.

– Я… я разозлилась. Сорвалась. Он поскользнулся. И я… – Она осекается и морщится, точно отгоняя возникающие в ее голове образы. – Это был несчастный случай.

– Почему ты не вызвала скорую? Полицию?

Молчание.

– Зачем ты вернулась? Тебе же все сошло с рук. Все думали, что папа покончил с собой. И ты тоже.