Князь грязи - Татьяна Енина

Да и стоило ли?

Она ведь не любила ту жизнь, которую ей приходилось вести! Многим - нет, большинству это нравилось! - были даже такие, кого влекла "романтика свободной жизни", романтика коллектора, подземки, гнили и вшей! Кто, подобно этому глупому мальчишке Мелкому, ради этой гнусной, грязной, убогой, беззаконной, бесполезной, бессмысленной жизни бросали и любящих родителей, и теплую квартиру с чистой ванной, кто считал себя "избранным", специально созданным для этой жизни, кто стремился к ней целенаправленно, кто приходил в "нижний мир", в Империю безо всякого принуждения! Короче, были те, кому нравилась эта жизнь... А вот Рыбка ее не любила. И всегда мечтала вырваться. И рассказывала себе на ночь сказки с хорошим концом. Ну, вроде как - подходит к ней на улице представительный мужчина, восхищается ее красотой, но не с тем, чтобы снять на ночь, а потому что он - известный фотограф или кинорежиссер, разглядел в ней, помимо внешности, еще и уникальную фотогеничность или актерский талант, все равно что, лишь бы забрал ее к себе, сделал бы из нее звезду, а потом - пусть бы мать увидела ее по телевизору и пожалела бы о том, что так плохо поступила с единственной дочкой, и пришла бы просить прощения, и Рыбка бы ее простила, обязательно простила... Или - другая фантазия: чтобы в Рыбку влюбился благородный следователь, вроде Коррадо Каттани из "Спрута" ( Рыбка смотрела этот фильм еще там, дома, и тогда она мечтала о том, чтобы Коррадо Каттани оказался ее настоящим отцом, а теперь - она предпочла бы, чтобы он в нее влюбился, спас бы ее, как он спас Титти Печа-Шалоэ, и женился бы на ней! ). Потом место благородного комиссара занял некий вымышленный "авторитет", который делал Рыбку своею подругой - он бы не разочаровался в ней никогда, Рыбка могла быть верной, она только и мечтала всю жизнь о том, чтобы быть верной кому-нибудь, чтобы быть кому-нибудь нужной! В общем-то, благодаря этим мечтам Рыбка и была такой хорошей проституткой: в каждом клиенте она видела своего потенциального освободителя и потому отдавалась каждому со всей искренностью, с желанием понравиться, угодить...

...Но теперь этот путь был для нее закрыт!

Теперь она не мечтала больше о фотографе, режиссере, Коррадо Каттани и "авторитете", теперь ей было смешно и гадко вспоминать об этих своих мечтах, теперь она не могла больше искать своего избранника среди "клиентов", теперь у нее вообще больше не могло быть никаких клиентов, потому что она знала, кто единственный избранник, потому что теперь она могла любить по-настоящему и хранить верность - хотя бы памяти его! - и в память о нем соблюсти чистоту своего тела, с которого былые прегрешения он смыл бесстрастными, заботливыми, нежными прикосновениями!

Венечка, милый Венечка!

Когда Рыбка вспоминала о нем, она заходилась в слезах.

Он смог понять ее и пожалеть!

Он смог бы и оценить ее, и вытащить из этой грязи, сделать честной женщиной, матерью семейства, окружить любовью и роскошью, каждый день купать в ванне со вкусно пахнущей розовой пеной...

Но Веника больше нет.

А потому - лучше бы ей замерзнуть насмерть...

Падал снег.

Рыбка шла, горько плача и дрожа от холода, сама не сознавая, куда и зачем она идет.

А потом она услышала пение... Серебристые переливы нежнейших детских голосов!

Рыбка остановилась, прислушалась... Действительно, поют! Далеко, правда... Плохо слышно... Но так поют, что сердце замирает в сладкой истоме и кажется, что вся душа раскрывается, как цветок, навстречу этому пению, а за спиной вырастают крылья!

Светлана по прозвищу Золотая Рыбка, сама того не подозревая, была очень музыкальна. Совершенно неразвитая в этой области ( ровно как и во всех других областях, кроме секса, пожалуй! ), она, однако, обладала прекрасным слухом и врожденным чутьем, заставлявшим ее замирать при звуках классической музыки, и - спасаться бегством от музыкальных киосков, истошно орущих фальшивыми голосами современных эстрадных кумиров.

И сейчас, стоя на заснеженной темной улице, вслушиваясь в далекие дивные звуки, Рыбка млела и таяла, чувствуя, как боль, грызущая ее душу, превращается в сладостную тоску о нездешнем...

Будучи девушкой практичной, Рыбка огляделась, ища источник дивных звуков... Но ничто не указывало на близость театра или концертного зала, да и сугробы, отражая звук, мешали определить его источник!

Рыбка была настолько зачарована, что решилась спросить у спешащего куда-то мужчины с елкой на плече и мандаринами в оранжевом пакете:

- Извините, вы не знаете, где это поют? - робко спросила она, стараясь не попасть в свет фонаря, чтобы убожество ее одежды не отпугнуло одинокого прохожего. Он мог подумать, что она собирается попрошайничать...

- Поют? - растерялся мужчина.

Прислушался, повертел головой... И указал на другую сторону улицы:

- Вон там поют! Видите? Костел Непорочного Зачатия. Там католики сегодня Рождество празднуют.

- Католики? - удивилась Рыбка. -А кто это?

- Ну-у-у... Ну, иностранцы, поляки всякие.

- А все поляки - католики?! - в голосе Рыбки зазвучала такая трепетная надежда, что мужчина отступил от нее на два шага.

- Вроде - да... Вы извините, я спешу...

- Пожалуйста! Еще один вопрос!!!

- Да?

- Скажите, а костел - это церковь по-ихнему?

- Да, это ИХ церковь, - мужчина специально сделал ударение на "их", но Рыбка не поняла, почему...

Мужчина ушел.

Рыбка стояла в задумчивости, ощупывая в кармане пятидесятидолларовую бумажку. Но потом - вздохнула, тряхнула волосами и решительно полезла через сугробы на другую сторону улицы.

"Ты - еврей?"

"Нет, я - поляк..."

"Католики? А кто это?"

"Ну, иностранцы, поляки всякие."

...О церкви, о Боге, об ангелах она имела самое смутное представление. О Баал-Зеббуле она имела куда больше сведений, чем о том, кому поклонялись люди верхнего мира, во имя кого они носили золотые, серебряные и аллюминевые крестики, чье тонкое лицо с огромными, сострадательными глазами она могла видеть на надвратных иконах всех московских монастырей. Но при этом - Рыбка знала, что люди верхнего мира платят священникам деньги, чтобы те заказывали заупокойные молитвы об умерших. Можно было даже заказать молитвы на целый год! Это, конечно, стоило дорого, но зато - целый год любимое имя будет повторяться в молитвах во время соответствующего обряда в храме. Какой в этом смысл Рыбка не ведала: похоже, люди верхнего мира считали, что молитва, произнесенная специальным человеком в специальном месте, быстрее доходит до Бога и до того, чье имя заказываешь поминать.

У Рыбки было пятьдесят долларов.

Она решила заказать заупокойную молитву по Венику.

Пусть он - там, наверху - узнает, что Рыбка любит и помнит его здесь, внизу...