Вестфолд - Ольга Куно

– Обвенчайте нас, святой отец, – не задумываясь, ответил Адриан.

– Что???

Даже не знаю, кто из нас произнес это слово первым, я или священнослужитель, а также чье именно восклицание вышло более эмоциональным.

– Что ты такое говоришь, сын мой? – По понятным причинам священник пришел в себя значительно быстрее, чем я. – Разве не знаешь, какие дела кругом творятся? Время-то настало не из легких. У меня впереди не менее дюжины отпеваний, какие уж тут венчания?

– Как раз наоборот, – невозмутимо возразил Адриан, – те, кого надо отпевать, никуда не торопятся, а у меня девушка может сбежать.

– Не обращайте на него внимания, святой отец! – У меня наконец прорезался голос. – Я вовсе не собираюсь выходить за него замуж.

– Вот видишь, невеста говорит, что не согласна, – заметил священнослужитель.

– Ну и что? Кто и когда всерьез относился к тому, что говорят женщины?

– Если во время церемонии она скажет «нет», то венчание не состоится.

– Вот когда она скажет «нет» во время церемонии, тогда и будем разбираться.

– Сын мой, – нахмурился священник, – я что-то не пойму: уж не тебя ли я самолично венчал в этом самом храме не далее как несколько дней назад?

– Больше недели, – возразил Адриан таким тоном, будто это в корне меняло ситуацию.

– Ты что же, надумал стать многоженцем? – Голос священника зазвучал угрожающе.

– Дело в том, что я овдовел, – пояснил Адриан.

– Давно?

– Минут пятнадцать назад.

Священнослужитель недоверчиво взглянул на Адриана, затем нахмурился, вероятно прикидывая, не приложил ли его собеседник руку к тому, что произошло за четверть часа до данного разговора.

– Сын мой, – было видно, что говорящий с трудом взял себя в руки, – столь поспешное решение весьма неподобающе и является проявлением неуважения к твоей покойной жене.

– Неуважения? – переспросила я. – Тогда я, кажется, согласна.

– Вот видите: и невеста согласна, – подхватил Адриан.

– Нет, это я так просто сказала, не подумав, – замотала головой я.

– Сын мой, по давно установившимся правилам, которые не нам с тобой менять, вдовец не может так скоро жениться во второй раз. В течение ближайшего года тебе надлежит соблюдать траур. Первые девять месяцев ты должен будешь носить исключительно черную одежду и не выходить в свет. В течение последующих трех месяцев тебе разрешается также носить одежду некоторых других цветов, к примеру серого и темно-синего, и появляться на некоторых собраниях, но не чаще одного раза в неделю. И лишь по истечении года ты можешь задумываться о таких вещах, как женитьба.

– Святой отец, я предлагаю заключить сделку, – выслушав священника с должным почтением, сказал Адриан. – Вы пожените нас сейчас, а я буду носить черную одежду весь год. Так и быть, даже полтора.

– Полтора? – в ужасе поморщилась я. – Тогда в свет тоже не выходи. Ты всех будешь угнетать своим видом.

– Кроме всего прочего, сын мой, – продолжал священник, – если один из вас не желает вступать в брак, ни о какой церемонии не может идти и речи. Жениться следует исключительно по доброй воле.

– Неужели? С каких это пор? – прищурился Адриан. – Не далее как десять дней назад я пришел сюда в сопровождении дюжины мечников. Вы же не думали, что все они – друзья жениха, верно? Отчего-то тогда мое нежелание вступать в брак вас нисколько не смутило.

Это заявление попало в точку, священник, на сей раз явно смущенный, пробормотал в ответ что-то невнятное.

– Святой отец, да не слушайте вы его! – воскликнула я наконец. – Он просто морочит мне голову, ну а заодно и вам! Какая свадьба? Он вообще не из тех, кто женится!

– Дочь моя, – вздохнул священник, – я понимаю твои чувства, но в данный момент ты несправедлива. Странно говорить такое о человеке, который приходит в храм с целью жениться уже во второй раз за десять дней!

Некая логика в этих словах определенно была.

– Но он сам так сказал! – воскликнула я, пытаясь отстоять свои позиции.

– Мало ли что я говорил, – с нескрываемым торжеством в голосе произнес Адриан, чувствующий, что священник дал слабину.

– Действительно, – пробормотала я, – кто и когда всерьез относился к тому, что говорят мужчины?

Священник посмотрел на Адриана, перевел взгляд на меня и снова взглянул на предполагаемого жениха.

– Ну вот что, дети мои, – сказал он, приняв решение. – Сейчас я вас венчать не стану, даже не надейтесь. Такие дела с бухты-барахты не делаются. Вы должны все как следует обдумать и возвратиться сюда полноценно готовыми к новой жизни. Поэтому приходите-ка вы минут через двадцать, не раньше. А до тех пор мне с вами говорить не о чем.

Он демонстративно отвернулся, снова уставившись в свою бумагу.

Когда мы вышли из храма, Адриан по-прежнему держал меня за запястье.

– Куда теперь? – немного подавленно спросила я.

– Обратно в замок, – решил Адриан, – там спокойнее.

– Может, ты наконец отпустишь мою руку?

– Через двадцать минут отпущу, – пообещал он.

– Что вообще на тебя нашло? Решил отомстить священнику за то, что он тебя обвенчал?

– Вот еще, – фыркнул Адриан, – если на то пошло, в тот день в храм еще и зрителей набилось столько, что дышать было нечем. Мне что теперь, им тоже мстить?

– Некоторым не помешало бы, – буркнула я.

– Ты там, между прочим, тоже была.

– Спасибо за напоминание, а то бы я забыла, – ехидно поблагодарила я. – Если хочешь знать, лично мне туда идти было совершенно неинтересно. Только никто не спросил моего мнения.

– Вот видишь, и сейчас никто не спрашивает. Тебе не привыкать.

– Сравнил тоже! Тогда меня притащили всего лишь в качестве зрителя. А ты что устроил? И вообще, если хочешь знать, это жестокие шутки.

– С чего ты взяла, что я шучу?

За разговором мы снова пересекли двор и вошли в замок. На первом этаже было непривычно людно, как будто прямо здесь разбили военный лагерь. Мы поднялись на второй этаж, за сегодняшний день этот маршрут уже стал привычным. Дверь по-прежнему была сорвана с петель, заглянув внутрь, мы обнаружили там всего трех человек – Уилла, Говарда и Беса. По сравнению с шумом и суетой, царившими внизу, здесь было пусто и тихо. Перед Уиллом лежала кипа каких-то бумаг, вероятно обнаруженных в одной из соседних комнат. Говард стоял у него за плечом, внимательно просматривая текст. Сам Уилл, напротив, никакого интереса к бумагам не проявлял. Он нехотя проглядывал документы со скучающим видом, периодически бросая косые взгляды на соратников, вынудивших его приступить к этому занятию. Поэтому наше появление новоиспеченного графа чрезвычайно обрадовало.