Небо и корни мира - Юлия Тулянская

С небес хлынул дождь пополам с мокрым снегом. Ветер волнами нес его в сторону вардов. Лучники отворачивались, опустив луки: завеса дождя скрыла от них нападавших.

– Это уже Конец! – крикнул кто-то.

– Это колдовство сына погибели!

Епископ Эвонд сам проповедовал войску, что Яромир – не человек, а порождение тьмы. И ночниц, однажды внезапно осветивших для князя Севера поле боя, и туман, погубивший в лесу войско Эймера Орис-Дорма, – все это епископ самолично приписывал темной силе богоборца. Оттого и ливень со снегом и ветром, разбушевавшийся над полем боя, показался вардам страшнее, чем небольшое ополчение явившееся на помощь своим. Загремел глухой гром.

Было весеннее равноденствие. Яромир чувствовал небесные тучи, как свое тело: куда они мчатся, с какой быстротой и с какой чудовищной силой. Ему чудилось, он мог даже их повернуть, если бы его самого не увлекало безудержное движение. Где-то там, в сердце грозы, зародились в день весеннего равноденствия неистовые громницы. Вся жизнь их состояла в одной короткой скачке среди туч верхом на летучих конях.

Король Неэр приказал трубить отступление. Он понимал, что еще миг – и его войско побежит. У него еще оставалось время отвести его в порядке.

Громницы пронеслись над землей вместе с грозой, не глядя на людей внизу.

Ворота крепости снова были на запоре, западный король с рыцарями отступил от стен, но осада не была снята. Бои на улицах почти прекратились. Варды, не успевшие покинуть город, сдались или погибли. Жезлоносцы с большими потерями пробились наружу. Весенняя грязь на улицах Даргорода перемешалась с кровью.

Кресислав пришел в себя, дрожа от холода, начал подниматься. От дождя он вымок до нитки. Болело все тело, голова то и дело падала на грудь. Крес не мог толком разобрать, куда его ранили. Похоже, чтобы найти, надо снимать кольчугу и поддевку, так что лучше дотащиться докуда-нибудь, где есть над головой крыша… «Чья победа?» – оглядываясь вокруг, спросил себя Кресислав. Его взгляд наткнулся на одинокого воина, по доспехам – варда. Парень тоже озирался с растерянным видом, и, похоже, не лучше Кресислава знал, как ему быть.

– Эй, ты! – грозно окликнул Кресислав и скользнул рукой к рукояти меча.

Но рука не нащупала рукояти: меча не было в ножнах. Кресислав уронил его уже давно, когда упал, задетый клинком жезлоносца. Крес обескураженно выругался. Вард обернулся. И тут Кресислав забыл про меч, забыл про всякую осторожность.

– Ивор, это ты?! Ты что, против нас дрался?! Да я тебя сейчас!.. – У него даже дыханье перехватило от гнева.

Ивор ошарашенно застыл на месте:

– Кресислав! Не злись, я сдаюсь! Ты же не знаешь…

Крес опять начал было браниться, но сгоряча у него так помутилось в глазах и все тело так повело в сторону, что стремянный был вынужден броситься вперед и поддержать своего князя.

– Ну, твое счастье, что ты сдался, – невнятно проговорил Кресислав. – А победа-то чья, не знаешь?

«Что же ты меня в плен берешь, если не слыхал даже, в чьих руках Даргород!» – огрызнулся про себя Ивор. Но ответил:

– Князь Яромир привел подмогу, король Неэр отступил.

– А… – обронил Кресислав, которому не хватило сил даже обрадоваться. – Тогда отведи меня куда-нибудь, где есть наши. Мне, брат, что-то совсем худо, ноги не держат.

Городские улицы сходились к площади. Здесь было людно, горели костры, вокруг них сидели и бродили ополченцы. На краю площади, похоже, не так давно была стычка: несколько убитых еще лежали на грязном снегу. Двое парней одно за другим поднимали тела на телегу. Женщина с длинной светлой косой быстро и ловко перевязывала голову дружиннику.

Возле телеги Элстонд и Нейвил нашли Лени. Она помогала светлокосой лекарке. Лени обрадовалась:

– Вы живы!

Лекарка подняла голову и чуть-чуть улыбнулась. Оба парня узнали Девонну.

…Хозяйка Кейли отправила с ополчением всех своих старших детей. Даже Лени попросилась в лекарский обоз. Статная Кейли стояла посреди двора с непокрытой головой, сложив на груди руки. Шалый тревожно поскуливал, прижавшись к широкому подолу ее юбки. Мышонок в меховой шапке топтался рядом с деревянными санками, на которые усадил маленького Креса. Девонна присела на корточки перед санками и погладила сына по щеке.

Во двор вышли Нейви и Элст. Они оба встали перед хозяйкой Кейли.

– Ну что, матушка… – сказал Элст.

– Что, сын… – вздохнула Кейли, необычно притихшая. – Что я тебе скажу?

Парни молчали.

– Не пустила я тебя, Элстонд, в войско, что собирал наш король. А нынче, если бы ты сам не пошел, – силком бы отправила. Защищайте Обитаемый мир. Вы не за один Даргород воюете, а и за наш Анварден, и за Мирлент. – Кейли поглядела на Нейвила, который был родом оттуда. – Ну, покажи им, Элстонд! – велела она и вдруг крепко обняла сына, с трудом перевела дыхание. Отстранившись, Кейли продолжала. – И ты, Нейви, сынок! – Кейли точно так же обхватила и сына судьи, притянула к себе. Тот неловко погладил женщину по темным блестящим волосам. – Для меня все вы равны, все мои.

Кейли поправила волосы, крепко сжала губы, лицо ее стало неподвижным. Помолчав, хозяйка тряхнула головой, чтобы отогнать непрошеные хмурые мысли. К ней подбежала Лени, закутанная в платок, с дорожным мешком, полным трав и лекарств.

Кейли взяла дочку за плечи, посмотрела в глаза.

– От Девонны ни на шаг. Помогай ей, она от большой беды мужа спасла, а отдохнуть-то и не успела. Ну, и слушайся ее, глядишь – цела будешь. – Кейли прижала к себе и дочь.

Потом хозяйка долго смотрела с порога на своих детей и на князя, который ехал верхом впереди них. Она знала его сломленным, немощным человеком, и теперь впервые увидела, как хорош собой муж Девонны. Кейли позволила своим старшим детям ехать за ним, потому что он внушал ей доверие. Мохноногий крестьянский конь, отданный деревенскими в ополчение, вез на себе могучего седого человека с еще не старым лицом, простым и немного печальным, как у всех, кто в жизни много трудился.

Через площадь к телеге с убитыми шел Яромир. Вокруг него толпился народ. Слух о его тяжелой болезни, бессилии и близкой смерти был слишком свеж. Даргородцы еще не насмотрелись на живого и здорового князя Севера, чья судьба, по пророчеству, была связана с судьбой Обитаемого мира. От них Яромир услышал обо всем, что случилось раньше. Гибель воеводы Колояра, тело которого вместе с телами других дружинников легло в завал у осыпавшейся стены, заставила его глубоко и тоскливо задуматься. Эти тела до сих пор не были высвобождены и похоронены, так много после сражения оставалось хлопот о живых.

Тем временем на площадь выехал всадник. Он был так необыкновенен с виду, что никто не догадался остановить и спросить, что ему нужно. Он беспрепятственно подъехал к Яромиру, спешился и, не выпуская из руки конского повода, другую приложил к груди, склонившись перед князем Севера до земли. Яромир вздрогнул от неожиданности, с силой поднял, поставил перед собой и обхватил приезжего за плечи: