Гавань Семи Ветров - Дмитрий Воронин

Некоторое время Эрнис разглядывала Жарова с немым изумлением. Казалось, она даже не поняла его вопроса или просто не хотела его понять. Прошло немало долгих минут, прежде чем она тихо пробормотала:

— Что ж, видимо, кое-что я упустила. Ладно… значит, пришла пора рассказать вам, дети мои, кое-что весьма интересное. О том, кто вы есть…

Разделившиеся миры, каждый избрав свой путь, начинали самостоятельное развитие. Бывало, что эти пути были во многом похожи, и даже спустя тысячелетия после разделения их трудно было отличить друг от друга. Те же люди, тот же уклад жизни, тот же язык… Бывало, что человек, отправившись в путешествие, возвращался в родное село — и не мог понять, почему те, с кем он вырос, его не узнают, почему мать смотрит на него, как на чужого, а отец, которого медведь задрал еще лет десять назад, теперь рубит дрова во дворе… и, кстати, тоже не намерен прижимать к сердцу блудного сына. Такое же плавное накопление отличий шло и в других мирах — и не важно, была в них разумная жизнь или нет.

Как правило, Границы между такими мирами были тонки, особенно поначалу — три — четыре тысячи лет с момента разделения миров. Потом Граница становилась все плотнее и плотнее, ее нельзя уже было пересечь случайно, а потом становилось непросто пересечь и намеренно.

Бывало, что причиной деления становился серьезный катаклизм, затрагивающий основы бытия… тогда пути миров расходились сразу, и Граница крепчала очень быстро.

Но как бы ни была крепка Граница, рано или поздно кто-то придумывал способ преодолеть ее. Кто-то воистину великий, кого в иных местах почитали бы, как бога, сумел найти способ проникать сквозь Границы, не повреждая их, не неся тем самым разрушение и хаос в оба соединившихся, пусть и на мгновение, пространства. Кто он был, этот исполин духа, этот мудрец, постигший тайны материи, времени и пространства? Об этом не знал никто. Он исчез, оставив после себя несколько десятков, сотен, тысяч или, может, миллионов артефактов-Ключей, но не оставив самого главного — знаний. Возможно, и по сей день где-то хранятся записи этого мудреца, а возможно, что века стерли в пыль все, что принадлежало ему когда-то… кроме упрямо не поддающихся времени Ключей.

Но не только этот мудрец сумел найти пути меж мирами… были и другие — мудрые и не очень, их вели вперед самые разные страсти. Богатство, власть, поиск мудрости, любопытство… Они искали — и находили. Но способы, что они использовали, были грубыми, они взламывали мембраны Границ, оставляя на них невидимые глазу шрамы… и шрамы эти множились.

Проходили века, и Границы, избитые многочисленными проколами, начинали ослабевать. То в одном мире, то в другом они истончались, становились ненадежными, а то и вовсе разрывались. И тогда… тогда миры ждала катастрофа. Это не означало, что всей жизни в столкнувшихся, смешавшихся пространствах грозил конец, хотя возможно было и такое. Но даже в лучшем случае, когда слитые пространства как-то приспосабливались к новым условиям существования, новая жизнь разительно отличалась от прежней.

И тогда сама природа встала на защиту Границ, бездумно разрушаемых теми, что называли себя разумными. А может, и не природа, может, это было вмешательство какого-то высшего разума или даже пресловутых богов, что когда-то приложили руки (или что там у них было) к созданию самого первого, еще не начавшего делиться мира.

И эти высшие силы породили Стражей.

Нельзя сказать, что это были существа, которых изначально готовили для работы по сохранению мира в целости, по защите Границ… Просто однажды, в самый сложный момент, случалось так, что кто-то оказывался в нужное время и в нужном месте, своим вмешательством уберегая Границы от полного и окончательного разрыва. Кто-то из них, свершив свое дело — иногда даже и не заметив этого, — снова уходил в тень, надолго или навсегда. Но некоторые — кто из чувства долга, кто от тяги к приключениям, а кто и по иной причине, каковых могло быть множество, — не останавливались на достигнутом, пытаясь докопаться до причин угрозы и устранить ее полностью.

Их называли Стражами Границ… по крайней мере в этом мире. Наверняка подобные им были и в других, и там их звали иначе. Иногда они были людьми, иногда — нет. Кто-то из них слыл одним из самых образованных людей современности, а некоторые не умели даже читать… И все же у них всегда были общие черты — и первым среди них стояло чувство ответственности за других.

— В нашем мире, — рассказывала Эрнис, — все Стражи имели еще одну общую черту. Это были великие воины и великие маги, их умения дополняли друг друга.

Денис удивленно приподнял бровь.

— Но простите, госпожа, я не маг, и меня нельзя назвать воином… не то что великим, а даже и просто хорошим.

— Ты, насколько я поняла, был воином в своем мире и узнал там немало такого, что неизвестно даже самым лучшим бойцам Империи, не так ли? А что касается магии… я не знаю причин этого, но вы с леди Таяной чем-то связаны. И связь эта…

Она осеклась, затем задумчиво посмотрела на Таяну.

— Ты входила в его разум, не так ли?

Та коротко кивнула в ответ. Эрнис нахмурилась, хотела что-то сказать, явно неприятное, но затем лишь вздохнула.

— Может, оно и к лучшему, кто знает. Теперь мне понятна природа этой связи. Что ж, и раньше так бывало, что Стражами становились двое — воин и волшебница… или маг и воительница. И как единое существо они исполняли свою миссию…

В словах Эрнис звучала какая-то горечь, как будто воспоминание о чем-то давнем, очень печальном, но теперь уже почти забытом…

— Скажите, госпожа… — Денис так и не мог назвать богиню по имени. Несмотря на то что еще год назад он мог бы побиться об заклад, что богов и вовсе не существует, теперь он был уверен, что такая красота не может принадлежать смертному созданию. — Скажите, почему ныне никто не знает об этих… Стражах?

— Тому много причин, — невесело усмехнулась она, и в глазах снова мелькнула пелена печали. — Последние Стражи, о которых мне известно, были… это было давно. Потом долгое время Границы… не нуждались в защите, пока не начались катаклизмы, связанные с созданием Хрустальной Цитадели. Ей не место было в этом мире, и само ее существование порядком расшатывало мировой порядок. Наверное, небезызвестный вам Ульрих дер Зорген должен был стать новым Стражем, он был и в самом деле великим магом и в то же время одним из самых умелых воинов того времени. В какой-то мере можно сказать, что он выполнил свою задачу, хотя и очень, очень печальным способом… вы, наверное, знаете, что он стоял у истоков той войны и, что там говорить, в немалой степени был и ее причиной.

— Зорген? — удивилась Таяна. — Может, он был негодяем, может, он жаждал власти… но войну начал не он, разве нет?

— Все не совсем так, как кажется, — покачала головой богиня. — И не совсем так, как следует из рассказов единственного известного вам очевидца и уж тем более из летописей позднейших источников. Вы, наверное, слышали о том, как Ульрих дер Зорген сжег три легиона только зарождающейся тогда Империи. Не сделай он этого, позволь им пленить себя — и война угасла бы в зародыше. Лорды ограничились бы примерной казнью, пожалуй, на эшафоте присоединили бы к Зоргену еще нескольких магов из тех, кто вызывал у них наибольшее опасение… на этом бы все и закончилось. Но маг Огня пошел по иному пути. Он применил запретное знание, которое пришло к нему из иного мира. Он вызвал волну ненависти в сердцах многих… и Цитадель пала. Что ж, это тоже было решением. Жестоким, конечно…