За Золотым мостом - Юлия Диппель

На шестой день император потерял терпение. Он ударил меня тыльной стороной руки по лицу. Я молча стерпела это и использовала мои лопнувшие губы для улучшения целительных навыков. На седьмой день Ромэ внезапно появился перед моей дверью. Белобрысый генерал умиротворенно поднял руки.

– Не убивайте гонца! – сказал он с кривой усмешкой.

Я мрачно уставилась на него, пока он наконец не закатил глаза и снова не опустил руки.

– Великолепно! – усмехнулся он. – Так, значит, он не единственный, кто потерял чувство юмора.

Один из его воинов тени подал ему красную коробочку. Она выглядела точь-в-точь как те, которые я массово отправляла обратно в последние дни. Я уже собиралась захлопнуть перед носом генерала дверь, когда он энергичным жестом остановил меня.

– Прежде чем вы обрушите на меня свой вполне оправданный гнев, позвольте мне сказать вам еще кое-что.

Он выглядел при этом таким замученным, что я решила сделать для него исключение. Против Ромэ я ничего не имела. Наоборот. Он мне нравился. Он предупредил меня о Ноаре. Неоднократно.

Генерал благодарно улыбнулся мне, а затем, казалось, подыскивал нужные слова.

– Возможно, – нерешительно начал он, – что я ошибся.

Когда Ромэ не стал дальше объяснять, меня охватило нетерпение.

– В чем? – хотела я знать.

– Объяснить это более подробно мне, к сожалению, не дано, но …

Он открыл ящик и продемонстрировал один-единственный красный цветок, звездообразные листья которого были пронизаны золотыми прожилками. Я почувствовала, как на меня накатывает волна эмоций. Прежде всего злость на наглость Ноара. Чего он хотел этим добиться? Чтобы я вспомнила о своих чувствах к нему? Что я буду настолько наивна, чтобы считать кровавую звезду оправданием? Что я снова и снова с радостью сделаю ему одолжение и охотно буду играть его любовницу только для того, чтобы он мог отомстить женщине, которой принадлежало его сердце? Этот лживый трус. У него даже не хватило мужества солгать мне в лицо. Нет, он послал Ромэ, потому что знал, что я все равно его не послушаю. Мои руки сжались в кулаки, пока ногти не впились мне в кожу.

– Пыль! – прошипела я дрожащим голосом и своей волей заставила кровавую звезду рассыпаться в золотистое облако. Уничтожение чего-то, оставленного Ноаром в живых, доставило мне огромное удовлетворение. Мой взгляд упал на изумленного Ромэ.

– Скажите мне! – грубо приказала я ему. – В чем вы ошиблись?

Его ястребиные глаза сузились. Он задыхался под моей волей и едва ли не шатался. Но Ромэ сохранил контроль и сумел стряхнуть мое принуждение.

– Вам станет лучше, Ваше Высочество, – заметил он с прохладной вежливостью. Тем не менее из его тона я могла расслышать, что он обиделся на мое посягательство. – Но мою верность и преданность никто не может разрушить. Даже золотая наследница.

С этими словами он ушел, оставив меня наедине с моим эмоциональным хаосом. Это был первый признак того, что в этот проклятый седьмой день все должно было пойти наперекосяк. Потому что вскоре после этого командир Аскан повел меня не в зеленый атриум, а в императорский сад. На скамейке в парке под деревом с бледно-голубыми листьями сидел мой дед. Лазара нигде не было видно. Зато Мо сидел на корточках в траве перед берегом, глубоко погруженный в блокнот для рисования.

– Садись, внучка, – слишком любезно попросил меня Фидрин. – Молодой лесной принц очаровывает весь двор своим художественным талантом. Вот я и попросил его сделать и мой портрет.

Мо поднял глаза и невнятно подмигнул мне. Словно окаменев, я остановилась возле дерева и уставилась на мнимую идиллию, которую преподнес мне дед. Образы залитой кровью Фары всплыли в моей голове. Если дед видел меня насквозь, то…

– Сядь! – снова сказал он. На этот раз в его голосе прозвучал опасный подтекст. Я повиновалась, потому что так боялась за Мо, что у меня даже слезы навернулись на глаза. – Мне доложили, что несколько дней назад ты предприняла поездку в Нижний город. Тебе понравилось? – хотел знать Фидрин, пока его взгляд терялся на горизонте.

Я кивнула, потому что не могла ответить. Фидрин холодно улыбнулся.

– Тогда ты, конечно, также видела, как выглядят наказания для предателей короны?

Я снова кивнула. Мои руки начали дрожать. Мне пришлось сунуть их под юбки, чтобы дед не заметил. Вздохнув, он оторвал взгляд от горизонта и устремил его на меня.

– Лазар и ты… Вы оба мне лжете. – Не вопрос, просто констатация. – Мое терпение на исходе. Я даю тебе еще два дня, чтобы добыть драгоценность.

Паника сдавила мне горло.

– Но… я не знаю, где она, – прошептала я в отчаянии. Казалось, императора это не интересовало.

– Тогда ты узнаешь, или наш маленький художник скоро займет место Фары.

Он махнул командиру Аскану, который схватил меня за руку и потащил из сада. Я не хотела покидать Мо. Я не хотела оставлять своего младшего брата наедине с этим чудовищем.

– Вам следует поторопиться, Ваше Высочество, – прошептал мне на ухо Аскан. – Сейчас у Лазара связаны руки, но если у вас будет драгоценность, он позаботится о том, чтобы ваши братья и сестры были в безопасности, и вы могли бы взойти на трон. Все меры предосторожности приняты.

Когда я оказалась в своих покоях, вернулись все эмоции, которые так старательно подавлялись. Я смела книги со стола, превозмогая свою беспомощность. Наконец, в одиночестве я засучила рукава и пристроилась у золотой стены рядом с кроватью.

Если гора не отвечала на мои просьбы, то ей пришлось бы подчиниться моей воле! Я приложила руки к стене, сдерживая свой гнев.

– Скажи мне, где драгоценность!

Ответ пришел быстро.

Ожесточенный.

И болезненный.

Когда я очнулась от своего обморока, у меня болела каждая косточка.

– Ты начинаешь действительно действовать мне на нервы, – прокряхтела я на золотистую поверхность. Мое терпение вышло. – Ладно, теперь послушай меня, тупая золотая глыба! Как я вижу, тебе нужна моя помощь, а не наоборот. Ты считаешь меня недостойной. Хорошо, пусть будет так. Я не заинтересована в том, чтобы тебя снова и снова жарили на гриле.

Образ светловолосого мальчика всплыл в моем сознании. Это был Мо, как он сидел в садах и рисовал. Видимо, он только что закончил, потому что взял свой рисунок и вручил ее Фидрину, все еще сидевшему на скамейке. Когда он увидел то, что принес мой брат, его лицо исказилось в гневной гримасе. Это был портрет, но в версии Мо у императора там не было глаз, а только две бездонные пропасти, в которых кружился хаос. Дед гневно поджег рисунок и схватил моего брата.

В этот момент гора рассеяла картину, оставив меня в неведении.

– Что это значит? – прикрикнула я на нее. – Теперь ты тоже собираешься шантажировать меня?!