Святые сердца - Сара Дюнан

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 104
Перейти на страницу:

Но Юмилиана стоит на коленях и не двигается.

— Сестра Юмилиана, приглядите за послушницами.

Тут бы все и кончилось, ибо мадонна Чиара, когда захочет, умеет не только утешать, но и командовать. Но едва она успевает сказать эти слова, как дверь часовни отворяется и в проеме, освещенная ярким утренним светом, показывается Летиция, прислужница.

Возможно, Зуана видит ее раньше других. Во всяком случае, узнает она ее раньше. И, еще не разглядев выражения ее лица, она понимает, что это еще не все… «О Господи Иисусе! — думает она. — Что здесь у нас происходит?»

— Кто-нибудь, пожалуйста! Сестра Зуана, старая сестра умерла.

Аббатиса на секунду закрывает глаза. Может быть, она и в своей стихии, но испытания иногда оказываются больше, чем она может вынести. Однако долго отдыхать ей не приходится, ибо прямо у нее за спиной, без суеты и шума, соскальзывает на пол послушница Серафина.

Глава тридцать седьмая

Четырнадцать дней и четырнадцать ночей.

Однажды ей снится Джакопо, его тело омывает черная речная вода, маленькие рыбки стремительно, точно разноцветные ноты, вплывают в его рот и выплывают из него. Сон так ее пугает — не тем, что в нем она видит его мертвым, а тем, что она вообще его видит. Весь день она ничего не ест, обходясь лишь несколькими глотками воды, а мысли о еде — вернее, о ее отсутствии — стирают из ее сознания все остальное.

Теперь она часто устает и спала бы весь день, если бы можно было. Временами, бодрствуя, она чувствует себя такой легкой и у нее так кружится голова, что ей кажется, будто она вот-вот взлетит. Чем ближе день мессы, тем сильнее ее страх перед едой, словно всякий проглоченный кусок осквернит причастие. Она внимательно слушает наставления Юмилианы о том, как вести себя в этот момент, о том, как она недостойна и как милосерден Господь, о том, что к Нему надо идти в полном смирении, но все чаще обнаруживает, что ей трудно сосредоточиться, и иногда даже плачет от натуги. Когда это случается, добрая сестра не бранит и не ругает ее, а берет ее руки в свои, заставляет смотреть ей в глаза и так возвращает ей внимание.

Душа моя жаждет двора Господня, изнемогает от тоски по Нему,

Сердце мое и плоть моя взывают к живому Богу,

Ибо Господь Бог есть солнце и щит,

Господь дает благодать и победу,

И не утаит Он своего добра от тех, кто ходит с Господом.

Временами в ее словах столько доброты, что Серафина испытывает соблазн во всем ей признаться, но боится, что глубина ее греховности оттолкнет Юмилиану.

Сама сестра-наставница Санта-Катерины, если и интересуется тем, за какие грехи на ее молодую подопечную было наложено столь суровое наказание, ни о чем не спрашивает. Самые святые пути к Господу нередко начинаются с прегрешений, и наказание для нее — лишь благословенный шанс. Она говорит Серафине, что та получила драгоценный дар и должна дорожить им.

Однако некоторые вопросы она себе все же позволяет. Ей очень хочется узнать, что же случилась, когда старая монахиня вошла в келью, где девушка лежала при смерти. Что сказала ей благая Магдалена? Что она сама видела? И что произошло тогда, перед обедней, — случай, о котором никто не говорит, но все знают, — когда у Магдалены был транс?

Серафина отвечает так честно, как только может. Когда она рассказывает о том, что произошло с ней тогда в келье, о том, как старая женщина схватила ее за руку и заговорила, и у нее тут же стало как-то пусто в животе, словно кто-то взял скальпель и выпотрошил ее всю, сморщенное лицо Юмилианы вспыхивает, словно лампада, и она говорит ей, что это был знак, что хотя она и недостойна, но старая женщина разглядела в ней возможность благодати. А потому тем более важно, чтобы она продолжала свой пост ради духовного совершенства. И хотя Серафина понятия не имеет ни о какой благодати, она понимает, что движется к чему-то, ибо еще ни разу в жизни она не чувствовала себя столь… столь поглощенной, столь плотной и в то же время столь легкой.

В ночь перед мессой она молится и молится, пока не засыпает, стоя на коленях. Вместо грызущего голода осталась лишь тупая боль и какое-то онемение и покалывание в пальцах и ступнях. Хотя погода стоит теплая, ей часто бывает холодно, и она надевает лишнюю сорочку и шаль под платье. Переодеваясь, она изумляется, каким огромным и чужим кажется ее тело, как будто оно увеличивается от голода, а не наоборот. Так Господь говорит ей, что ее стараний недостаточно. Она думает о сестре Магдалене, которая жила на одних облатках. Теперь она знает о ней больше, ведь в ответ на ее откровенность Юмилиана поделилась с ней кое-какими монастырскими историями. Она поведала ей о том, что некогда Санта-Катерина была местом, где совершались чудеса, где жила святая, освещавшая своим присутствием и благодатью каждую службу и даже имевшая стигматы на ладонях и ступнях, с которых капала кровь. И о том, что в монастыре не было ни одной послушницы или молодой монахини, не испытавшей трепета и восторга рядом с ней. Когда Юмилиана говорит об этом, ее глаза увлажняются и блестят.

Свет в галереях в утро мессы кажется Серафине ослепительным после сумрака кельи. Когда она идет к часовне, опираясь на руку сестры Евгении, то вдруг чувствует спазм в желудке. Вид галерей вызывает у нее шквал воспоминаний, и на мгновение она не в силах справиться с ужасом, который охватывает ее при мысли о том, что произошло в ее жизни. Она сжимает пальцы, лежащие на руке молодой монахини, и сестра Евгения останавливается. Серафина смотрит на нее. Раньше она видела в ее глазах лишь зависть, иногда даже гнев, а теперь читает тревогу и даже трепет. «Что со мной происходит?» — думает она. Паника, словно струя воды, взлетает вверх и снова ослабевает. Они продолжают путь.

Внутри часовни Серафина избегает смотреть на сестру Зуану, хотя с первой минуты чувствует ее взгляд. Заняв свое место на хорах, она кладет руки на подлокотники, чтобы не потерять равновесие. С той стороны прохода Феличита и Персеверанца бросают на нее короткие любопытные взгляды, а старая Агнезина глазеет открыто, даже не делая вид, будто не смотрит. Что же они все видят? Может, они тоже постятся и так же исхудали, готовясь причаститься благодати Господней? Сколько же можно так жить? Недели, месяцы? Больше? Сестра Магдалена жила на облатках годами. Так, кажется, говорила Юмилиана?

Начинается месса. Когда наступает время петь, воздух, который наполняет ее грудь, вызывает у нее головокружение, и голос вибрирует так глубоко внутри ее, что она не знает, слышит его кто-нибудь или нет. Когда дело доходит до благословения евхаристии, ей кажется, будто у нее вибрирует все тело. Ей с трудом удается встать, чтобы пройти несколько коротких шагов от хоров до алтаря. Чтобы не шататься, она сосредоточивает взгляд на склоненной спине Юмилианы. Преклонив колени, она запрокидывает голову, открывает рот и зажмуривает глаза, но от внезапно наступившей темноты у нее так кружится голова, что ей приходится открыть их снова. В голове точно стучат молоты. Она ведет себя тихо, предвкушая наступление момента, готовясь услышать слова, которые не звучат, как ей кажется, целую вечность.

1 ... 78 79 80 81 82 83 84 85 86 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?