Второе пришествие - Александр Новичков

За крайним столиком, с пустой кружкой на столе, я сидел и ждал, наивно полагая, что странная незнакомка зайдет сюда, а я угощу ее самым лучшим из местных напитков, заведу непринужденную беседу и превращу процесс возвращения кошелька в настоящее свидание. Какой‑то странный, юношеский романтизм… Глупость, бред…

Но несмотря на то, что мысль о влюбленности, или банальном половом влечении вызывала у меня разве что недоумение, я не мог забыть глаз незнакомки. Воспоминания о них тревожили меня, и иногда даже больше, чем мысли о собственной скорой смерти…

Она не пришла. Поступила именно так, как я и предполагал. Она не появилась в трактире, в шумном и людном месте, хотя я ждал ее несколько часов. И не приблизилась к Герману, спящему в комнате на втором этаже, практически у меня над головой. Она знала, у кого теперь кошелек, и понимала, что обокрасть меня ей легко не удастся. Нашей новой встрече суждено было случиться, я верил в это.

Время, потраченное на ожидание, не прошло для нас даром. Я планировал собрать сведения о положении дел в стране и преуспел в этом. Подвыпившие торговцы судачили об одном и том же, жаловались, как же тяжело им будет, когда начнется война с империей разрозненных султанатов. Начнется война – прекратится торговля, подкосится экономика, пусть даже и причина этой войны – высокая и светлая: искоренение зла. Только религию такие вопросы, увы, не интересовали.

Армия Дневы собиралась близ Ар*censored*ии. По примеркам торговцев, было не менее трех десятков тысяч рыцарей и священников, представителей разных церковных орденов, и с каждым днем их количество возрастало. Причин начала активности орденов никто не назвал. Были лишь нелепые предположения, вроде погони за демоном, устроившим пожар в Гинне. Что я, мол, устроил пожар и сбежал. Бежал несколько дней и ночей, бежал даже через море, чтобы спрятаться от вездесущего господа, которым меня закляли. Но были и довольно интересные предположения, вроде политической экспансии, даже промелькнула идея о том, что церковь собирается вернуть какую‑то похищенную вещь, очень ценную, но ни одна из теорий не имела подтверждения.

Когда я поднялся в комнату, все уже спали. Распределились мы довольно странно. Лилия заняла одна целую комнату, а все остальные ютились в другой. Девушек мы хотели поселить отдельно, но Берта призналась, что не может спать, если меня нет рядом. Герман чуть попозже признался примерно в том же самом. В городе он боялся наемных убийц.

И вышло так, что, когда я вернулся, спать мне было негде. Маг развалился на полу, девочка на кровати, а мне остался сундук, на котором и сидеть‑то было неудобно. Впрочем, проблемой это не казалось. Во сне я практически перестал нуждаться.

Стараясь не шуметь, я подставил к сундуку стул, подтолкнул его поближе к углу и устроился на нем полулежа, закутавшись в плащ. Наше свидание с незнакомкой все еще могло состояться. Я не должен был спать. Но мог легко скоротать время беседой.

«А тебе бывает скучно?» – задал я насущный вопрос в собственных мыслях.

«Скучно?» – с сарказмом в голосе отозвался демон–хранитель. Я даже вздрогнул, когда услышал столь эмоциональную реплику.

«Ну, тебе вообще бывает скучно? Случаются моменты, когда тебе нечем заняться и ты не знаешь, что придумать, чтобы развлечь себя».

«Нет, – чуть помедлив, отозвался он. – Но расширение сферы воздействия могло бы добавить… веселья».

«Тогда я хочу попросить тебя заняться глазами Берты. Выясни, что представляют собой ее глаза, и научи девочку пользоваться ими. Я передам любые слова, которые нужно будет сказать, и Берта тоже выполнит любые наши приказы. Ты поможешь ей? Это будет достаточно весело?»

«Не представляется возможным. Сфера воздействия ограничена телом носителя».

«Но ты можешь хотя бы попробовать? Понять, какое заклинание она использует, как оно инициируется. Ты же сам используешь магию, должен знать об этом».

«Способы использования магической составляющей пространства людьми этого мира существенно отличаются от способов… наших способов».

«Значит, помочь девочке овладеть своими глазами может только маг этого мира?»

«Определенно».

«А Герман? Если попытаться содействовать с ним?»

«Людям этого мира требуются годы, чтобы научиться владеть магией. Герман еще слишком неопытен для подобных экспериментов».

«Жаль… Если что‑то случится с темными очками, у нас появятся проблемы».

«Определенно».

«А что до нас с тобой? Долго еще продержится… организм носителя?»

«Неизвестно. Состояние контролируется, никаких серьезных изменений. Но есть вероятность внезапного сбоя. Никаких прогнозов».

«Тяжела жизнь в неведении».

«Определенно».

Возникла томительная пауза. Я точно не мог сформулировать следующий вопрос, а Эфир, казалось, отвлекся.

«Она здесь…» – неожиданно заявил он, и я тут же пробудился от полудремы.

Я немного повернул голову и увидел ее. Она сидела в окне, которое я специально открыл заранее, и вглядывалась в темноту комнаты. Но в этот раз ее лицо не было скрыто плотной тканью маски. Волосы были распущены, губы сомкнуты, а глаза имели знакомое загадочно–сердитое выражение. Я невольно засмотрелся.

Она мягко и совершенно беззвучно спрыгнула на пол, посмотрела в лицо спящего Германа. Не обрадовалась. Искала меня.

— Привет, – произнес я из самого темного угла комнаты.

Она вздрогнула и обернулась.

— Ты меня услышал. Как?

— Ну… – улыбнулся я, хотя понимал, что она не увидит этого. – Ты пыхтишь как паровоз и топаешь как слон.

— Паро – что? – Не поняв сравнения, она нахмурилась. – И я не топаю…

— Верно, ты двигаешься совершенно беззвучно. И когда ты прячешься за магией, я не могу отследить тебя. Твое мастерство безукоризненно.

— Но ты реагируешь быстрее меня. – Она сдвинулась в сторону, едва не наступив на руку Герману. Маг продолжал крепко и беззаботно спать. Разговора он не слышал. – Где обучали тебя? В какой стране?

— В России, – честно признался я. – Но можешь не утруждать себя, об этой стране ты никогда не слышала. А если слышала… ты сильно удивишь меня.

— Нет, не слышала, – призналась она. – Но почему ты так уверен, что я о ней не слышала?

— Потому что от нас ее отделяет не только расстояние, а кое‑что очень страшное и непреодолимое.

— Что ты имеешь в виду?

— Не думай об этом. Это ни к чему не приведет. Лучше скажи, как тебя зовут.

Она опустила взгляд:

— Я не могу.

— Неужели ты подчиняешься этому глупому правилу, что если ты назовешь свое имя, тебе придется меня убить?

— Это правило вовсе не глупое. – Ее глаза снова стали холодно–сердитыми. – Наши имена знают только посредники. Для всех остальных мы не существуем.