Колдун Нагаш. И мертвые восстанут... - Майкл Ли

Газид приподнялся со своего тюфяка у двери, испуганно открыв рот, и испустил бессловесный, почти детский вопль. Раамкет схватил его за руки и отшвырнул с дороги. Слуга ударился о каменную стену и без чувств рухнул на пол.

Когда оба аристократа приблизились, Сухет встрепенулся на своей узкой кровати. Первым его схватил Раамкет, вцепившись могучей рукой в левую руку князя. Правая рука Сухета стремительно метнулась вниз. Раамкет завопил от боли — возле ключицы, всего в нескольких дюймах от шеи, торчала рукоятка столового ножа.

Шепсу-хур выскочил вперед и ударил князя кулаком в лицо, сломав его орлиный нос и разбив губу. Голова Сухета дернулась назад, ударившись о стену над кроватью, юноша упал. Раамкет и Шепсу-хур схватили его за ноги и грубо стащили на пол. Газид, пришедший в себя, съежился у стены и завыл от ужаса. Сухет сплюнул кровью и попытался вырваться из рук нападавших, но тут на него упала чья-то тень. Нагаш навис над князем, держа в руке две длинные медные иглы.

— Держите его крепче! — приказал он.

В тесной комнате повис запах крови, и у царя от голода закружилась голова.

Шепсу-хур и Раамкет сильнее сжали руки князя, лица их исказились от усилия. Нагаш метнулся вперед, как разящая змея, и воткнул иглы. Тело Сухета дернулось и сделалось неподвижным. При виде этого Газид завыл еще громче.

— Заткните его! — рявкнул Нагаш.

Раамкет начал избивать старика. По кивку царя Шепсу-хур сорвал с князя тунику и отшвырнул ее в сторону.

— Чернила! — приказал Нагаш, обернувшись и протянув руку к Кефру, все еще стоявшему в коридоре.

Жрец замялся, сжимая в руках кисть и чернильницу. Его землистое одутловатое лицо исказилось от страха, но царь не раз давал ему испить своего эликсира, и глаза Кефру тоже заблестели голодом.

— Наверняка есть другой способ, — заикаясь, выдавил он. — Мы не можем этого сделать, хозяин. Только не с ним.

— Ты осмеливаешься возражать мне?! — прошипел царь. — Он из плоти и крови, как все те люди, кого ты хватал на улицах. Он ничем не отличается от рабов, чью кровь ты выкачивал, а потом пил из золотой чаши!

— Он князь! — закричал Кефру. — Сын Тхутепа и Дочери Солнца! Боги нас не простят!

— Боги? — скептически спросил Нагаш. — Ты болван. Теперь мы боги. Секрет бессмертия принадлежит нам! — Он показал на потрясенного князя. — Его тело хранит божественную силу. Только представь, насколько слаще и могущественнее она будет. Может, после него нам в ближайшую сотню лет больше ничего не потребуется!

На лице Кефру отразилось страдание.

— Если тебе требуется божественная кровь, убей жреца! — закричал он. — Если князь умрет, ты потеряешь власть над Неферем, а Ламия объявит нам войну! Ты этого добиваешься?

— Неферем ничего об этом не узнает, — холодно ответил Нагаш, — до тех пор, пока я сам не скажу ей. Ламии тоже никто ничего не сообщит. — Он угрожающе шагнул к Кефру. — Сухет должен умереть. Он слишком опасен, чтобы позволить ему жить. Ты что, не заметил, как смотрели на него люди при дворе?

— Но царица… — заикнулся Кефру.

— Царица здесь не правит! — взревел Нагаш. — И не говори мне, что ты поддался чарам этой ведьмы! Или поддался? Поддался? Потому что если ты предпочитаешь, чтобы я напился крови жреца, то я вскрою твои вены прямо сейчас!

Кефру отпрянул, услышав злобный голос царя, и попал прямо в руки Архана. Визирь вцепился в него железной хваткой. Жрец взглянул в отвратительное лицо Архана, и мужество оставило его. Трясущимися руками он протянул царю кисть и чернила.

Нагаш взял их и снова повернулся к неподвижному телу князя. Глаза его пылали жадностью.

— Пока я наношу символы, приготовь чашу, — приказал он, опускаясь на колени возле Сухета. — И чтобы ни капли не пролилось зря.

Спустя несколько часов Нагаш шел по темному коридору к покоям царицы. Его мантия развевалась за спиной, как крылья орла пустыни. Кровь стучала в висках и пылала в жилах: украденная кровь, царская, наполненная энергией юности.

У двери царицы стояли на страже люди стойкие, жестокие и неподкупные. Будучи тюремщиками царицы, они были готовы умереть в любой миг, лишь бы не нарушилась неприкосновенность ее покоев, но они содрогнулись, как перепуганные дети, при внезапном появлении царя. Глаза Нагаша пылали потусторонним могуществом, словно глаза самого Усириана. Как один, стражи опустились на колени и прижались лбами к каменному полу, дрожа от страха. Царь не обратил на них внимания, пронесся мимо, как ураганный ветер, и левой рукой распахнул тяжелую дверь. Тут же послышались испуганные крики спавших в большой прихожей служанок. Они в ужасе вскакивали со своих тюфяков, взывали к хозяйке и молили богов о помощи.

— Молчать! — заорал Нагаш, сжал руку в кулак и мысленно прочитал заклинание.

Тени прихожей сгустились, как чернила, и поглотили женщин в ледяном объятье. Нагаш проскользнул мимо тюфяков, мимо безмолвных дрожащих тел и ворвался в спальню Неферем.

Комната была роскошной, с блестящими мраморными полами и большой террасой, выходившей на северную сторону, к реке. Неферем быстро поднялась со своего ложа и прикрыла обнаженное тело шелковой простыней. Ее распущенные черные волосы рассыпались по голым плечам, глаза блестели, как у кошки в лунном свете. Впервые на лице Неферем отразился настоящий страх.

Нагаш взглянул на нее, и его снова охватило желание. Он знал, что с могуществом, кипевшим в его теле, могуществом, высосанным из жил ее сына, он может получить от нее все, что захочет, и усмехнулся.

— Я тут кое-что подумал, — медленно произнес Нагаш.

Неферем ничего не ответила. Тело ее сильно напряглось, и Нагаш мгновенно сообразил, что она стоит спиной к балкону. Если он сделает еще хотя бы шаг в ее сторону, она просто бросится вниз. От этой мысли некромант захотел ее еще сильнее.

— Увидев тебя сегодня на приеме рядом с сыном, я понял, что поступил с тобой неправильно, — сказал Нагаш и обвел комнату рукой. — Нехорошо держать тебя запертой тут, как птицу в клетке. У тебя сильная воля, почти такая же сильная, как моя, и ты уже говорила, что скорее умрешь, чем подчинишься мне. Каждый прошедший год только отдаляет тебя от меня, и однажды ты сбросишь свою земную оболочку и присоединишься к мужу в загробной жизни.

На лице Неферем появилось настороженное выражение, а тело слегка расслабилось.

— То, что ты говоришь, — верно, — ответила она. — Но если ты думал, что сумеешь сломить мою волю, дав мне возможность встретиться с Сухетом, то ошибся. Получилось как раз наоборот.

— О, я знаю, — произнес царь. — У тебя очень сильная воля, почти как моя. Теперь я это вижу и пришел сюда, чтобы освободить тебя.

Дочь Солнца озадаченно посмотрела на Нагаша.

— Что это значит? — спросила она.

— Это значит, что у тебя есть выбор, — улыбнулся царь. — Здесь и сейчас я принесу богам клятву, что начиная с этого мгновения я не причиню Сухету никакого вреда. И никогда больше не буду использовать его, чтобы сломить тебя. — Он сделал небольшой шаг вперед. — Ты вольна выбрать собственную судьбу. Или оставайся здесь и правь вместе со мной, или выпей это, и та жизнь, которую ты знаешь, завершится.