Утонувшие девушки - Лорет Энн Уайт

Психолог медленно кивнул, обдумывая услышанное.

– Так что послужило причиной этого срочного визита? Что тебя беспокоит?

Как всегда, профессор перешел сразу к делу. Энджи уже открыла о себе больше, чем намеревалась. Именно поэтому она и избегала Алекса. Придя после университета в полицию, она эмоционально закрылась, выучившись, так сказать, не смешивать – не терять объективности при расследовании чудовищных преступлений. Одновременно она начала все чаще снимать мужчин для анонимного секса. Внутренняя трансформация произошла исподволь, практически неощутимо, но в обществе опытного психолога и своего старого знакомого, который видит ее насквозь, Энджи не на шутку разволновалась.

Осторожно поставив чашку с блюдцем, она заговорила о болезни матери, о лечебнице, о своих опасениях, что она унаследовала заболевание Мириам, потому что уже появились первые симптомы – визуальные и слуховые галлюцинации. Девочка в розовом, странные слова на неизвестном языке, от которых охватывает первобытный ужас и возникает непреодолимое желание бежать и спасаться. Энджи поделилась, как ей всегда муторно на Рождество и во время снегопада, рассказала, как едва сама не впала в прострацию, когда мать в палате запела «Аве, Марию», и наконец призналась, как на нее нашло помрачение, и она набросилась на своего коллегу у стен кафедрального собора.

Энджи не утаила, что избегает психологической оценки после трагедии с Хашем и маленькой Тиффи и боится обращаться к врачу, потому что в ее личном деле останутся записи, доказательство психического расстройства, и это будет стоить ей работы, а работа – это ее жизнь.

– Энджи, – мягко начал Алекс, – я знаю одного психотерапевта, у него отличные результаты, и он…

– Алекс, вы меня не слушаете. Я не хочу официального диагноза, мне нужен дружеский совет, прежде чем я решусь куда-то обратиться… – Энджи теребила ремешок наручных часов. – Я кое-кого встретила и… кажется, начинаю влюбляться. Это на него я напала с ножом у собора. Когда я пришла в себя, меня потрясло то, что я наделала, но этот человек меня убедил, что ради него и других моих коллег я обязана показаться врачу, смириться с фактом, что со мной что-то не так, и если это действительно психическое расстройство, тогда мне необходимо уволиться.

– Значит, вот в чем заключается конфликт! Ты не желаешь помощи, однако вынуждена обратиться за ней из-за того человека и приехала ко мне за легкой психотерапией. За легким ответом и готовым решением.

Энджи показалось, что на нее обрушился потолок.

– Простите, наверное, я сделала ошибку. – Она поднялась. – Мне не нужно было…

– Я смотрю новости, Энджи. Я знаю, что ты участвуешь в расследовании недавних зверских убийств на сексуальной почве. Подобные вещи не могут не отразиться на психике, их вполне достаточно, чтобы вызвать…

– Неправда, я не какая-нибудь слабачка!

Алекс приподнял руку, остановив ее.

– Энджи, признай очевидное. Это только в кино полицейским все нипочем. Современный зритель уже привык к насилию на экране, но это жизнь, а не кино, и люди из плоти и крови. Человеческая природа не приспособлена к тому, чтобы справляться с бесконечной чередой кошмаров, которые ты чуть не каждый день видишь, расследуя дела особого рода. И уж совершенно точно этого никто не выдержит без регулярной психологической разгрузки, без грамотной психогигиены, черт побери! Посттравматическое расстройство нужно диагностировать вовремя. – Алекс помолчал. – Когда в июле погиб твой напарник Хаш, я видел в газете твою фотографию – ты с мертвым ребенком на руках, перемазанная его кровью, с искаженным мукой лицом… – Он печально улыбнулся: – Как видишь, я слежу за твоей карьерой.

Энджи стало окончательно неловко перед старым профессором за то, что она так долго не появлялась. Она нагнулась, подхватила сумку и повесила ее на плечо:

– Мне действительно пора ехать. Вы правы, я хотела готового решения…

– Сядь, Энджи. Положи свои вещи. Все может оказаться проще, чем кажется.

Она на мгновение замерла, а потом медленно опустилась в кресло.

Алекс подался вперед:

– Сразу оговорюсь – у нас не сеанс психотерапии, но, если учесть череду тяжелейших событий, навалившихся на тебя в последние полгода, напрашивается вывод, что кумулятивный стресс пробудил твои подавленные детские воспоминания.

Энджи шумно втянула воздух.

– Так же, почти слово в слово, сказал и мой… друг. Иногда мне кажется, что я действительно что-то вспоминаю – я нашла кое-какие несостыковки, связанные с аварией в Италии, когда я чуть не погибла и осталась со шрамом на лице. Галлюцинации действительно напоминают впечатления четырехлетнего ребенка. Но, Алекс, у меня было совершенно ванильное детство!

Старый профессор поднялся, взял кочергу, сгреб угли в центр очага и добавил большое полено.

Снова усевшись в кресло, он сказал:

– Классическое понятие о памяти как о некоем хранилище уже уступило новой научной концепции, которая рассматривает воспоминания не как нечто фиксированное и неизменное, которое хранится как папки в шкафу и может быть вынуто, рассмотрено и при необходимости заменено. Скорее всякий раз, когда мы что-то вспоминаем, мы создаем историю заново. Когда нас просят припомнить событие, мы берем основные элементы прошлого и с их помощью воссоздаем пережитое. – Алекс поглядел ей в глаза: – Иногда в процессе воссоздания своей биографии мы что-то прибавляем – ощущения, мнения и даже знания, приобретенные спустя много времени после самого события, и называем эту новую версию «воспоминанием». – Профессор взял чашку, отпил и поставил на блюдце. – Стремясь примирить факты из нашего прошлого с требованиями настоящего, мы допускаем ошибки и искажения. Мозг стряпает настоящие небылицы в ходе сложных, запутанных процессов, с помощью которых мы, люди, пытаемся придать своему существованию какую-то логику или благообразие. Но… – профессор сделал паузу, – эти процессы способны запустить и психологический диссонанс, если история, которую ты пытаешься себе скормить, сильно отличается от того, что случилось на самом деле. Возможно, твое подсознание, Энджи, решило наконец достучаться до тебя.

– Через маленькую девочку в розовом?

– С длинными рыжими волосами? – улыбнулся профессор. – Ну конечно! Мне кажется, ты об этом догадывалась. При наличии такого диссонанса, когда воспоминания кажутся не имеющими смысла в твоем восприятии реальности, психика бывает очень изобретательной и алогичной в своем стремлении преодолеть стресс.

Он допил чай.

– Я готов попробовать одну технику гипноза, если ты не против. Ничего запредельного, просто релаксация, и в этих сценариях с маленькой девочкой я попытаюсь провести тебя чуть дальше. Заглянем под твое сознание, как под капот автомобиля, поглядим, что за моторчик там работает…

Энджи охватила новая тревога. Пальцы невольно впились в подлокотники кресла.

– Но вы в любой момент сможете вывести меня из транса? Мне бы не хотелось…