Вот жизнь моя. Фейсбучный роман - Сергей Чупринин

Утверждают, впрочем, что умение нравиться входит в число обязательных для политика качеств. Не знаю, у меня своего опыта общения с самыми высокими персонами нет.

Не считая двухминутного разговора с Медведевым на книжной ярмарке позапрошлого года в Гаване.

И не считая встречи с Валентиной Ивановной Матвиенко, тогда еще вице-премьером по социалке, на Форуме молодых писателей в Липках. Молодые писатели на этой встрече, правда, явно скучали, зато их убеленные сединами руководители так и рвались в бой. И неудивительно, ведь разговор шел ни о какой не идеологии, да и о духовных скрепах тогда помину не было[492]. Говорили о пенсиях, о социальном и медицинском обеспечении немощных литераторов, о том, как бы сделать так, чтобы пишущие не побирались в старости и болезнях.

Разговор продолжился за совместным то ли обедом, то ли ужином, весьма скромным, где мы с нею оказались сидящими рядышком. И говорили, говорили… Очень неглупа, думал я, помнится, и даже – с разнесением отрицательной частицы и определяемого слова – очень не глупа.

Разгоряченный, я даже спустя несколько дней отослал на имя Валентины Ивановны памятную записку со своими собесовскими и прочими идеями.

С тех пор прошли годы. И, разумеется, мне никто за эти годы так ничего и не ответил.

* * *

Были, рассказывают, мемуары, которые начинались фразой: «С Львом Толстым я никогда не встречался. Это произошло так. Я родился в обедневшей дворянской семье…» Ну, и далее еще страниц триста увлекательного повествования.

Я вот с Сергеем Михайловичем Мироновым, бывшим в оно время главою Совета Федерации, тоже никогда не встречался. Но письмо на его имя посылал. Это произошло так – люди из Роспечати, желающие «Знамени» только добра, как-то попеняли мне, что плохо, мол, мы работаем с регионами. Вот «Наш современник» знается с регионами, с губернаторами и местными заксобраниями – у него поэтому и тираж чуть ли не выше, чему «Знамени» с «Новым миром», вместе взятыми.

Меня, признаюсь, это задело. Но где мы, где губернаторы? А тут еще подсказка, уже не из Роспечати: «А почему бы вам не обратиться с каким-нибудь интересным для провинциальных читателей проектом прямо к Миронову? Сенаторы ведь представляют интересы своих республик и губерний, так неужели же они не захотят заработать очки на культурном окормлении своего электората?»

Ну, проект – дело недолгое, их у меня в шкафу уже две с половиной полки. Так что звонит мне спустя малое время советник Сергея Михайловича, в изысканных выражениях благодарит за чудо как интересные предложения, говорит, что его патрон всецело за, но… «Вы же понимаете, что у нас нет возможности давать сенаторам указания… А собственного бюджета у Совета Федерации кот наплакал…»

Что ж, кот так кот. Я говорю спасибо и уже собираюсь прощаться. А мне из трубочки: «Слушайте, меня вот только сейчас озарило. Перепишите-ка вы письмо на имя Сергея Михайловича, но уже не как спикера, а как главы партии „Справедливая Россия“, и он точно пойдет вам навстречу. Может даже статью написать специально для „Знамени“, на открытие номера»…

* * *

Получая ордена или премии из рук государства, писатели-патриоты обыкновенно приосаниваются, и грудь, что называется, вперед: мол, заслужили. А либералы чуть-чуть, или чуть более чем чуть-чуть, стесняются монаршей ласки. И говорят, как правило, что и не ждали совсем, ничего о выдвижении не ведали и, наверное, от награды бы отказались, но поздно уже, и кому он нужен, лишний скандал?..

Охохонюшки хо-хо, скажу я вам на это. Поскольку и самому случилось уже при Путине орден получить, и в распределении Государственных премий (ельцинского, правда, еще образца) поучаствовать, то точно знаю: процедура такова, что не ведать про свое выдвижение невозможно. Претендент обязан не только предварительно сообщить о своей готовности стать почествованным, но и, как правило, поставить личную подпись под теми или иными документами из наградного дела.

Или вот хотя бы не государственная вроде, но всё же и не так чтобы уж очень от государства удаленная, премия «Большая книга»[493]. Во всяком случае, письменное согласие участвовать в конкурсе и тут от претендента требуют.

Что полезно иметь в виду, сталкиваясь с яркими гражданскими жестами. Ну, вы помните, как Евгений Евтушенко в 1993 году громко отказался от награждения орденом Дружбы народов в знак протеста против войны в Чечне. Или как Юрий Бондарев – ни разу, правда, не либерал, но тоже в ту пору оппозиционер – уже в 1994 году отказался от такой же награды, заявив в телеграмме президенту, что «сегодня это уже не поможет доброму согласию и дружбе народов нашей великой страны».

Зачем же, спросите, они раньше-то заявляли о своем согласии, зачем дали наградному делу дойти до самого финиша? Вопрос глупый, ответят вам те, кто тоже питает склонность к ярким гражданским жестам, а говоря по-новорусски, к самопиару.

Я такой склонности не питаю. И отказываться от поощрений со стороны высшей власти своего государства отнюдь не призываю. Но глубоко уважаю тех, кто не считает для себя возможным в тех или иных исторических условиях брать награду от власти, которую они, наоборот, глубоко не уважают. Свободу выбора, в том числе и ошибочного, у нас никто ведь не отнимал, правда же?