Robbie Williams. Откровение - Крис Хит

Роб, только сев в машину в Бристоле, возвращается к той новой песне. Помимо небольшой паузы для комментария необычной сцены — два трубача играют в подземном переходе — по дороге домой больше ничего не происходит. Когда мы проезжаем последние вечерние изгороди перед его поселком, у песни уже есть куплет и припев. Остальное будет написано на следующий день, а потом он споет песню на кухне для Тедди, танцующей в своих пластмассовых ходунках.

Услышав это впервые, Айда выглядит несколько озадаченной.

«Я — рэпер для баттлов! — заявляет Роб Айде с деланной бравадой. — Вот ты за кого вышла!»

* * *

Роб начнет петь «Motherfucker» — песню, в которой помимо изобильного мата есть история о том, как недостатки одного поколения порождают сильные стороны последующего, — в туре в 2015 году, задолго до того, как будет записана финальная студийная версия для альбома The Heavy Entertainment Show. К тому моменту он уже родит двоих детей и наболтает целую речь, которую будет повторять бессчетное количество раз, — о том, как он написал песню защиты от кавалеров для Тедди, «Go Gentle», и как эта, «Motherfucker», стала его песней для Чарли. И она таковой и стала, особенно когда он гораздо позднее добавил брейк, который сделал это совсем откровенным:

И если правда в том, что остальное было написано до того, как Чарли еще был зачат, то в каком-то смысле это даже лучше. То есть это все сидело где-то и его ждало — эдакое готовое приглашение, вдохновение, побуждение. Ему оставалось только прийти и потребовать.

* * *

Прибыв в лондонскую телестудию, где снимается «Шоу Грэма Нортона», он заговорил с менеджером по промоушену с Sony, своим тезкой Робом, чья жена накануне родила им второго ребенка.

«Так ты знаешь всю эту канитель?» — спрашивает Роб.

«Ну в первый раз ты ж слепой от оптимизма, да?» — отвечает Роб-с-Сони.

«Нет! — восклицает Роб. — Я лично не был таким. У меня, когда второй выскочил, я тут только подумал: ну, теперь я готов к рождению первого ребенка».

* * *

В гримерку Роба входит Адам, чтобы пройтись с ним по примерной последовательности тем их беседы: поговорить об альбоме, поговорить о возможности превзойти Элвиса Пресли в количестве альбомов на первом месте хит-парада у сольного артиста-мужчины, о песне «Motherfucker», рассказ про Тедди и нянечек, рассказ про Джо Пеши («Ты собираешься проделать эту штуку с поцелуем Грэма в?..» — уточняет Адам. Роб — подтверждает); дать ответ про герпес на вопрос о самом странном подарке фанатов, а потом — история Морин.

«Ну и это вроде как финал нашей программы, — говорит Адам. — Мы любим уходить домой твердыми, так сказать».

Роб согласно кивает. После ухода Адама он включает матч «Манчестер Юнайтед» против украинской команды «Заря Луганск». Он явно нервничает. Он самому себе читает рэп — «Gimme The Loot» Бигги Смоллса («Ну, сука, верно / мои карманы выглядят крепко / а я как нерв / йо, Бигги, дай жилет».) — а потом бродит по комнате. «Не думаю, что история про Джо Пеши так уж интересна», — говорит он, ни к кому конкретно не обращаясь. Он выходит в коридор и стучит в дверь Дениэла Рэдклифа.

«Привет, ребята», — говорит Роб.

«Ден, — представляется Дениэл Рэдклиф, — очень приятно познакомиться».

Они некоторое время болтают, потом Роб выходит покурить. «Он нервничает еще больше, чем я», — говорит Роб, а я вот в этом сомневаюсь. (Актер он.) Вернувшись в гримерку, Роб расхаживает туда-сюда, выдыхает, явно нервничая, и с этим ничего не поделаешь, потому что — что бы кто чего ни сказал прямо сейчас, это не изменит и даже не затронет тот факт, что ему единственному придется сейчас иметь дело с тем, с чем он собирается иметь дело. Потом он снова уходит в туалет. Потом снова идет в туалет.

«Вот эту часть я ненавижу», — говорит Джина.

Когда Роб выходит, то начинает рассказывать историю о Морин Олли. Как мне кажется, — и для того, чтобы типа порепетировать, и чтобы еще более укрепиться во мнении, что история хороша. Потом он выходит выкурить еще одну сигарету и сообщает Майклу о том, о чем именно запланировали поговорить на камеру: «Тедди с идиотами несчастными. Джо Пеши». Майкл передает ободряющее сообщение перед шоу из Америки: «Айда только что сказала, что если хочешь, то можешь говорить о ее вагине, а ты — самый затейливый трахарь, которого она знала, и она любит тебя всем сердцем».

* * *

Ожиданию нет конца: время Роба передвигают назад несколько раз, наконец его приглашают в студию, где три других гостя уже давно сидят на софе. Он стоит в кулисах, снова задерживаемый, пока камера валяет дурака с манекеном, который все называют «Дениэл-мертвец» — его снимали вместо трупа Дениэла Рэдклифа в новом фильме «Человек — швейцарский нож». Наконец объявляют Роба.

«Давайте поглядим, в какую неприятность я могу вляпаться сегодня вечером», — говорит он, садясь.

Всех представляют.

«Дениэл-мертвец похож на меня до рехаба», — говорит он.

«Твой новый альбом… — начинает Грэм Нортон. — У меня официальное заявление. Я в курсе. Этот новый альбом…»

«Я точно вне всяких официальных заявлений», — говорит Роб.

Все идет по плану: поговорили о песне «Motherfucker», рассказали историю с «дебилами сраными». Затем Нортон задает вопрос про «самый странный подарок фанатов», получает ответ «герпес», и тут сидящий рядом Джастин Тимберлейк встает, делая вид, что хочет отойти от Роба подальше.

Роб качает головой и говорит, как будто признавая, что Джастин просто играет: «Джастин знает, что дважды такое не подцепить».

Шутка прокатывает.

Нортон подводит к финалу — сегодня не очередь Джо Пеши и целования адамова яблока — и вы можете видеть, как Роб собирается.

«А с этой историей могу проблем нажить», — говорит Роб.

«Еще не поздно открутить назад», — замечает Дениэл Рэдклиф.

«Поздно! Замолчи!» — кричит Грэм Нортон на Рэдклифа.

«Все, рассказываю, — успокаивает его Роб. — Господи, поверить не могу, что рассказываю это, но расскажу». Он начинает: «Давным-давно, когда я арендовал замок…»

«На тебя похоже», — вставляет Грэм Нортон.

И история рассказывается целиком.

Помимо собственно рассказа один из моментов этого телевизионного спектакля — реакция других гостей. Сперва вы видите, как они профессионально изображают эдакий шок, возмущение, как это принято в шоу-бизнесе, когда твой сосед по диванчику в студии начинает явно рискованный рассказ, а потом это выражение на их лицах сменяется настоящим изумлением и страхом от того, что кто-то на самом деле нечто подобное рассказывает сейчас на людях.