Незабудки для тебя - Нора Робертс

— Возвращайтесь в дом, — попросил он Одетту. — А я пройдусь здесь.

— Что ты такое вспомнил?

— Чудо, — пробормотал он. — Бедная моя мама! Не понимаю, как женщины один раз через это проходят — а у нее четверо детей! Потрясающе! — шептал он, сбегая по лестнице вниз. — Просто потрясающе!

Он обошел вокруг дома, затем направился к себе в спальню, чтобы выпить холодной воды. Заодно проглотил три таблетки аспирина: с той секунды, как он вспомнил свой сон, его не оставляла мучительная головная боль.

Из бальной залы доносилась музыка и слышался стук каблуков — веселье продолжалось. Надо было возвращаться к гостям, исполнять обязанности шафера и хозяина дома… Хотя единственное, чего сейчас хотелось Деклану, — это рухнуть на кровать лицом вниз и погрузиться в забытье.

— Деклан! — С галереи в спальню вошла Лина, прикрыла за собой дверь. — Что с тобой?

— Ничего. Просто голова разболелась.

— Тебя нет уже почти час. Люди спрашивают, где ты.

— Сейчас иду. — Но вместо этого он тяжело опустился на кровать. — Еще минуту.

Она пересекла комнату, подошла к нему.

— Так сильно болит?

— Бывало и хуже.

— Может, тебе прилечь на несколько минут?

— Ну нет, отлеживаться в постели на свадьбе лучшего друга я не собираюсь! Разве что ты составишь мне компанию.

— Мысль соблазнительная. Когда вижу мужчину в смокинге, всегда хочется его раздеть.

— Должно быть, метрдотели тебя обожают.

— Ну вот, начал отпускать дурацкие шутки — значит, тебе уже полегче.

— Я бы сказал, мне просто прекрасно. Учитывая, что еще и суток не прошло, как я рожал.

Лина поджала губы.

— Дорогой, скажи, пожалуйста, сколько ты выпил сегодня?

— Гораздо меньше, чем хотелось бы. Лина, помнишь твою теорию, что в прошлой жизни я был Абигайль Мане? Так вот, послушай, что мне сегодня приснилось. Я был в спальне — в той самой спальне, первой по коридору. Лежал в кровати, которую видел там несколько раз, хотя ее там нет, — в кровати Абигайль. Бушевала гроза, лил дождь. Абигайль рожала. И я не со стороны на это смотрел, Лина — нет, я был ею, я чувствовал то же, что и она: и, должен тебе сказать, роды — это не прогулка при луне! Те женщины, что в наше время рожают без обезболивающих, должно быть, сумасшедшие! Клянусь тебе, перед этим меркнут все пытки инквизиции, и…

— Значит, тебе приснилось, что ты Абигайль?

— Не просто приснилось, Лина. Похоже, я действительно там был. Не знаю, что это — воспоминание или галлюцинация, но все происходило так ясно, так ярко, как наяву! Я помню бурю, помню, как мне было страшно, помню, как я думала об одном и желала одного — чтобы мой ребенок благополучно появился на свет… — Он резко остановился. — Господи, что я несу! Безумие какое-то!

Она села с ним рядом.

— Нет. Нет, это совсем не безумие. Продолжай.

— Я слышала… слышал голоса. Там были другие женщины, они помогали мне. Одна из них — моя ровесница, то есть ровесница Абигайль. И сейчас чувствую, как по лицу у меня стекают струйки пота. И усталость — страшное изнеможение. А потом это невероятное, ни на что не похожее чувство, когда тебя словно разрывает пополам, и в следующий миг — огромное облегчение. Проходит боль, проходит все. Ты знаешь: все позади. Свершилось чудо: новая жизнь пришла в мир. Как это описать? Это благоговение, это прилив радости и гордости, когда впервые берешь на руки свое дитя…

Он взглянул вниз, на свои руки. Лина не сводила с него глаз.

— Я и сейчас словно вижу ее, — прошептал он. — Вижу свою малышку. Такая смешная — красная, сморщенная, кричит сердито, наморщив носик. У нее темные волосики и синие глаза. Ротик, как розовый бутон, крохотные пальчики. Я смотрю на нее и думаю: десять пальчиков на руках, десять на ногах. Она — само совершенство. Мой цветочек, моя прекрасная роза.

Он поднял взгляд на Лину.

— Мари-Роз, твоя прапрабабушка, — проговорил он медленно и раздельно. — Мари-Роз, наша с тобой дочь.

Наша дочь.

Лина знала: это правда. Знала сердцем, которое сейчас содрогалось от неизбывного горя, вроде бы беспричинного, но такого знакомого. Но говорить об этом не могла, только не сейчас, когда ум ее в смятении, а душа полна скорби.

И она бросилась назад — в грохот музыки, в вихрь танца, в ликующую толпу. В настоящее — тот единственный миг, что имеет значение.

Она жива! Жива — кожу ее ласкает теплый весенний ветерок, цветущий сад озарен бледным светом луны, и этот запах повсюду, запах цветов — розы, жасмин, вербена, гелиотропы.

…И, конечно, лилии — ее любимые цветы. Букет свежих лилий всегда стоит на столике у них в спальне. И прежде, когда Абигайль была простой служанкой, она не упускала случая сорвать тайком лилию в теплице и поставить у себя, в каморке под самой крышей.

А в детской всегда стоят розы — нежные розовые бутоны для их цветочка, для драгоценной малютки Мари-Роз…

Потрясенная и испуганная этими мыслями, этими нахлынувшими образами, Лина вцепилась в первого же попавшегося кавалера и увлекла его за собой в вихревом танце.

К чему ей прошлое? С ним давно покончено. К чему будущее? Оно непредсказуемо — и слишком часто жестоко. Да здравствует настоящее — лишь оно нам подвластно, так будем же жить настоящей минутой!

Вот почему, когда отец Деклана протянул ей руку, она ответила ослепительной улыбкой.

— Это каджунский тустеп. Справитесь?

— Давайте проверим!

И они согласно задвигались в быстром танце среди других танцующих пар. Лина невольно рассмеялась, любуясь мастерством своего кавалера.

— Патрик, где вы этому научились? Вы точно янки?

— До мозга костей. Все дело в том, что я ирландец, а у ирландцев степ в крови. Видели бы вы, как бьет чечетку моя матушка, даже до сих пор, после доброй пинты пива!

— А сколько ей?

— Восемьдесят шесть! — Лихо развернув партнершу, он двинулся в обратную сторону. — У Фицджеральдов принято жить долго. И наслаждаться жизнью до самого конца. А вы, я вижу, чем-то расстроены?

Лина поспешно растянула губы в улыбке.

— О чем можно грустить в такой чудесный вечер?

— Вот и мне интересно, о чем. Может быть, выпьем шампанского и вы поведаете мне об этом?

Он крепко держал ее за руку, и Лина поняла: увильнуть не удастся. Отец и сын вполне друг друга стоят! В баре он взял два бокала шампанского, для нее и для себя, а затем вывел ее на улицу.

— Что за чудесная ночь! — проговорила Лина, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. — Взгляните на сад! Трудно поверить, что всего несколько месяцев назад на этом месте рос бурьян. Деклан уже рассказал вам о Фрэнке и Фрэнки?