Кто заставил Гитлера напасть на Сталина. Роковая ошибка Гитлера - Николай Стариков

Разумеется, такие расплывчатые «принципы» Советский Союз не устраивали. Но попытки внести ясность ни к чему не приводили. Делегация СССР никак не могла получить ясного ответа на вопрос, сколько войск направит на Западный фронт Англия и Франция?

Вот типичный диалог на этих переговорах.

– Наша программа – это отмобилизовать один эшелон из 16 дивизий, который будет готов к первой стадии войны. Если война будет завтра, количество войск будет незначительно, а если через 6 месяцев – положение сильно изменится, – говорит глава британской делегации.

– 16 дивизий… Они выставляются через какой срок после объявления войны? – спрашивает Ворошилов.

– Срок будет кратчайшим[448], – следует ответ британского адмирала.

Эффектно, но абстрактно. В военном договоре должен быть указан конкретный день от мобилизации или от момента объявления войны. «Кратчайший» же срок, подпиши СССР такой расплывчатый договор, может растянуться на годы.

Вот еще один фрагмент диалога Ворошилова, но уже с представителем Франции.

– Если Польша не подвергнется нападению, а подвергнется нападению Франция, в этом случае Польша обязана сделать для нас то, что мы обязаны будем сделать для нее, – говорит генерал Думенк.

– Нельзя ли узнать более конкретно, что это означает? – следует вопрос советского маршала.

– Лично мне неизвестны точные цифры войск, какие должна выставить Польша. Все, что я знаю, – это то, что главнокомандующий польской армией обязан оказать нам помощь всеми имеющимися у него силами[449].

И так ежедневно, два раза в сутки с перерывом на обед: Ворошилов задает конкретный вопрос, а француз и англичанин уходят от ответов, ссылаются на свое незнание, обещают спросить правительство.

Но самым важным были даже не эти вопросы. Какими бы ни были силы, выставленные союзниками против Гитлера на Западе, они могли начать боевые действия немедленно, используя франко-германскую границу; Польша также была соседом Германии. СССР не имел с рейхом общей границы. Для того чтобы войти в соприкосновение с германской армией, наша армия должна была неминуемо вступить на территорию Польши либо Румынии. Поэтому ключевым моментом переговоров являлся вопрос, пропустят ли поляки и румыны Красную армию на свою территорию. Его Ворошилов сразу же задал своим партнерам по переговорам. Каков же был ответ?

Давайте порассуждаем. Если все «прогрессивное человечество» имеет лишь желание остановить Гитлера, то появление советских войск на территории Польши и Румынии является обязательным условием борьбы с агрессором. Как же иначе оказать помощь этим странам? Ясно, что Варшава и Бухарест не должны противиться такому ходу событий. Иначе весь договор теряет всякий смысл. Если же главной целью западной дипломатии является провоцирование германо-советского конфликта, то появление советских войск на территории Польши и Румынии крайне нежелательно. Ведь тогда Гитлер может быть остановлен далеко от советских границ совместными усилиями польской, румынской и Красной армии. Следовательно, нельзя давать СССР никаких официальных разрешений на вступление армии на территорию страны, на которую нападет Германия. Не имея права на ввод войск, Сталин будет вынужден либо смотреть, как немцы громят и оккупируют Польшу, выходя к границам СССР, либо все-таки войти на ее территорию. В последнем случае его можно обвинить в агрессивности и не выполнять своих обязательств по борьбе с Германией.

Из всего сказанного напрашивается весьма неприятный для Англии и Франции вывод. Основным условием нападения Гитлера на Советский Союз становился предварительный разгром и оккупация германской армией территории Польши! Лондон и Париж были заинтересованы вовсе не в уничтожении агрессивного германского вермахта, а в его оглушительной победе над союзной им польской армией. Разгром Польши должен был стать быстрым и по возможности менее кровавым для немецкой армии. Быстрым – потому что не готовые к долгой войне немцы просто не имели должного запаса вооружений, а «бескровным» – для того чтобы Гитлер мог практически «с колес» пойти дальше на СССР. Если бы германская армия понесла в Польше катастрофические потери, она бы не была готова к войне с Россией-СССР. Чем меньше гитлеровских солдат полегло бы на польской земле, тем больше их могло маршировать на Москву. Это же простая арифметика!

Политика Англии и Франции была направлена не на организацию сопротивления, ведущего к быстрому поражению Гитлера, а наоборот, на создание для Германии ситуации, максимально благоприятной для уничтожения Польши. Именно желание, чтобы победил Гитлер и потерпели поражение поляки, и приведет к той самой «странной войне», которая до сих пор изумляет историков.

– Я прошу ответить на мой прямой вопрос… Предполагается ли генеральными штабами Англии и Франции пропуск наших войск к Восточной Пруссии или к другим пунктам для борьбы с общим противником? – спрашивает маршал Ворошилов.

Внятного ответа советская делегация не получила. Вместо четкой официальной точки зрения прозвучали лишь общие слова.

Британский адмирал Дракс: «Если Польша и Румыния не потребуют помощи от СССР, они в скором времени станут простыми немецкими провинциями, и тогда СССР решит, как с ними поступить».

Французский генерал Думенк: «Я думаю, что Польша и Румыния Вас, г-н маршал, будут умолять прийти им на помощь».

Британский адмирал Дракс: «Если СССР, Франция и Англия будут союзниками, то в этом случае, по моему личному мнению, не может быть никаких сомнений в том, что Польша и Румыния попросят помощи»[450].

Но это ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ, а не официальная позиция! Это мнение адмирала, не имеющего полномочий, и генерала, имеющего полномочия «обсуждать». Когда начнется германское вторжение в Польшу, а поляки нашу армию к себе не пустят, что смогут сказать Сталин и Молотов? «Нам обещал адмирал Дракс?» «Нас уверил генерал Думенк?» Конечно, это невозможно. Поэтому Ворошилов настаивает на получении официального ответа о возможности вступления войск на территорию Польши и Румынии. Англичанин и француз отправляют запросы своим правительствам 15 августа 1939 года. Переговоры начались 12-го, шли уже 2 (!) дня, а до сих пор не было ясности в самом элементарном вопросе: как Красной армии встретиться с общим врагом?

Проходит еще два дня. «Я хотел бы просить г-на генерала Думенка и г-на адмирала Дракса ориентировочно сообщить, когда они ожидают ответа от своих правительств на наш вопрос», – уточняет 17 августа 1939 года теряющий терпение Ворошилов. Ответ наших «партнеров» по переговорам вы легко сможете предсказать. «Как можно скорее», – говорит генерал Думенк. Поскольку дальнейшее обсуждение становится бессмысленным без ответа английского и французского правительства, то в работе объявляется перерыв… на 4 (!) дня – до 21 августа 1939 года.