Зовите меня Джо - Пол Андерсон

Взгляд Фолкейна остановился на осаждающих. За пределами города плато усеивали палатки и костры, паслись стада верховых зандар, солнечные лучи блестели на металле оружия. Должно быть, Джадхади прислал сюда много войск, узнав о восстании.

– Мне все-таки кажется, что ваша вылазка была бы безрезультатна – они слишком превосходят вас числом, – сказал Фолкейн.

Роберт Торн засмеялся. Это был приземистый человек с всклокоченной бородой и пронзительными голубыми глазами. Старые боевые шрамы и меч в потертых ножнах плохо сочетались с вышитой пурпурной туникой и шелковыми штанами.

– А нам некуда спешить, – ответил он юноше. – У нас довольно продовольствия – больше, чем им удастся наскрести у местных крестьян. Пусть себе посидят перед стенами. Может быть, тем временем прибудут остальные эршока. Если нет, то к следующему сумеречному периоду осаждающие совсем оголодают, у них начнутся болезни, да к тому же они почти ничего не будут видеть. Тогда мы их и опрокинем. Они сами это знают. Поэтому-то в лагере такое уныние. – Он повернулся к щуплому рыжему молодому икрананкцу в оранжевом одеянии и позолоченной диадеме. – Король Урсала, это тот самый человек из другого мира, о котором я тебе говорил.

Монарх наклонил свою птичью голову.

– Приветствую тебя, – сказал он Фолкейну на диалекте, не слишком отличающемся от катандарского. – Я очень хотел с тобой встретиться. Если бы только обстоятельства были более благоприятны.

– Они еще могут такими стать, – намекнул Фолкейн.

– Едва ли, если твои товарищи выполнят свое обещание завоевать нас для Катандары, – ответил Урсала. Его мягкий тон смягчил угрозу.

Фолкейн почувствовал себя неловко.

– Ну, видишь ли, мы здесь чужаки, пока мало что знаем. А что плохого, если вы присоединитесь к империи? Как мне кажется, там никого особенно не притесняют.

Урсала встряхнул своим хохолком и надменно произнес:

– Рангакора была древним городом, еще когда Катандара была деревушкой. Деодах всего несколько поколений как перестали быть просто дикарями. Их замашки нам не подходят. Мы не натравливаем братство на братство, мы не обязываем сына заниматься тем же, что и отец.

– Вот как? – удивился Фолкейн.

Стефа кивнула:

– Здесь братства – просто объединения семей. Ремесленные гильдии состоят из представителей разных братств.

– Сколько раз я говорил тебе это, благороднейший, – произнес Торн наставительно. – Как только вы окажетесь под защитой эршока…

– О которой мы не просили, – перебил его Урсала.

– Не просили, но, если бы не я, здесь бы сейчас хозяйничал вице-король Джадхади.

– Думаю, вы – наименьшее из двух зол, – вздохнул король. – Иршари слишком долго были к нам милостивы: похоже, мы утратили умение воевать. Но будем честны: вы ведь возьмете нас под защиту не бесплатно: нам придется расплачиваться землями, сокровищами, властью.

– Конечно, – кивнул Торн.

Наступила неловкая тишина. Чтобы разрядить напряжение, Фолкейн спросил, кто или что такое иршари.

– Ну как же, – ответил Урсала, – создатели и правители Вселенной. Разве вы в своем другом мире столь же суеверны, как и жители Запада?

– Что-что? – заинтересовался Дэвид. Он даже вздрогнул от неожиданности и начал засыпать Урсалу вопросами.

Ответы икрананкца превзошли все ожидания. У Рангакоры оказалась нормальная политеистическая религия; боги, естественно, требовали жертвоприношений и лести, но в целом были доброжелательны. Наличествовал единственный бог зла, убийца Цуриата Светлого, а сам Цуриат ежегодно воскресал, чтобы при помощи других богов удерживать зло в положенных рамках.

Но тогда, значит, икрананкцы вовсе не прирожденные параноики!

Что же в этом случае породило представление западной культуры о враждебности космоса?

Ум Фолкейна заработал на полных оборотах. Он наконец осознал то, что должно было бы броситься ему в глаза давным-давно: на большей части дневной стороны Икрананки не было смены времен года. Жизнь здесь лишена ритма – только бесконечная борьба за выживание и медленная деградация окружающей среды. Любое изменение в природе означает несчастье: песчаная буря, эпидемия, падеж скота, высохший источник. Неудивительно, что туземцы относятся подозрительно ко всему новому, а заодно и друг к другу. Понятно, почему они доверяют только прошедшим инициацию членам собственного братства. В результате возникающие цивилизации нестабильны, а набеги дикарей часты. Вот бедолаги!

Рангакора же, на границе Сумеречных краев, знала дожди, снегопады, ритм, установленный сменой дня и сумерек. Жителям были известны не отдельные самые яркие звезды, а расположение созвездий: чтобы изучить их, они отправлялись во Тьму. «Другими словами, – подумал Фолкейн, – если местные жители и сукины дети, то они сукины дети в земном понимании».

Ну а раз так…

Нет. Рангакора мала и изолирована. Она просто не располагает необходимыми возможностями. А учитывая бесконечные войны и набеги дикарей, ван Рийн не согласится иметь дело ни с кем, кроме мощной империи. Переметнуться на их сторону и помочь восставшим было бы, возможно, и благородным делом, но Торгово-техническая Лига не занималась сражениями с ветряными мельницами. Отвоеванная Рангакора будет захвачена снова, как только космолет покинет планету, и тогда уж новых посещений Икрананки не будет.

Однако, если бы удалось посодействовать установлению мира и порядка на этой планете, космические торговцы очень бы выиграли. Нет ли какой-нибудь возможности компромисса?

Фолкейн озабоченно взглянул на небо. Когда же, черт возьми, появится «Через пень-колоду»? Ведь ясно же, что Чи и Адзель в первую очередь должны искать его здесь. Если только с ними самими не случилось ничего ужасного…

Тут до Дэвида дошло, что к нему обращается Урсала, и размышления пришлось отложить.

– Прошу прощения, благороднейший?

– Мы не употребляем титулов, – сказал ему король. – Так приветствовать нужно только врага. Я попросил тебя рассказать нам о твоем доме. Это, должно быть, удивительное место, и, иршари мне свидетели, такое развлечение нам сейчас очень кстати.

– Ну… э-э…

– Мне тоже интересно, – вмешался Торн. – В конце концов, если нам, эршока, предстоит покинуть Икрананку, тогда все меняется. Мы могли бы и уйти из Рангакоры. – Эта перспектива его явно не очень радовала.

Фолкейн сглотнул. Когда люди с Икрананки будут возвращены на Землю, он, Фолкейн, станет в глазах общественного мнения героем, но это положит конец их с ван Рийном плану разведки для будущей торговли. Работы он, конечно, не лишится: милая спокойная должность третьего помощника капитана на каком-нибудь молоковозе ему обеспечена, с перспективой получения капитанского чина где-нибудь к пятидесяти и увольнения на пенсию десятью годами позднее.

– Ну, например, солнце на Земле гораздо ярче, чем здесь, – сказал Фолкейн. – Ты же видела, Стефа, как освещен наш корабль.