Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

«Представления коренных народов расширяют базис для интеграции знаний, включая в него все, что нас окружает, в конечном счете стирая концепцию окружающей среды, все глубже погружая нас в сияющее ощущение пространства до тех пор, пока все, что мы собой представляем, каждый аспект нашего бытия не станет единым целым, неделимой живой системой, объединенной изнутри…

Даже термин «неистощимое использование» не отражает того, что под ним подразумевается, поскольку он часто ограничивается использованием природных ресурсов. Как мы могли бы более ответственно потреблять то, что находится где-то отдельно от нас и добыто из других источников. Скорее нам следует спросить: что изменилось бы, если бы мы жили, отчетливо ощущая, что вода, земля, весь мир вокруг нас – наши родственники? Что, если мы будем любить окружающий нас мир так же глубоко, как свою семью?

И тогда у нас с миром начнется равноправное взаимное влияние, которое будет распространяться во всех направлениях и в будущее, вплоть до седьмого колена. Вместо того, чтобы вносить свой вклад в решения проблем, мы могли бы добиться баланса во всех наших взаимодействиях с окружающим миром, устремляясь вперед сквозь пространство и время».

В своей книге Natural Curiosity Нора Л’Эсперанс, работающая с маленькими детьми в школе-лаборатории Торонто, так описала эволюцию своего мышления: «Чем больше я узнавала об экологии и слушала то, что повествует нам наука о расширяющейся Вселенной, тем больше менялся мой язык в преподавании. Когда я говорю о планете Земля, я больше не говорю «мы находимся на Земле». Теперь я говорю о «Планете, частью которой мы являемся». Формулировка изменилась незначительно, но она демонстрирует огромный сдвиг в сознании: мы не отделены от всего остального на планете – фактически, на самом деле мы в буквальном смысле ее часть».

Слишком многие из нас утратили представление о том, кто мы есть по отношению как к физическому миру и к другим живым существам, живущим в одном с нами пространстве. Технологии, призванные соединить нас, не оправдали ожиданий. На протяжении всей человеческой истории с древнейших времен люди зависели от своей неврологической способности составлять ментальные карты, чтобы найти свой путь: сначала по поверхности земли и по морю, а затем по тропам, дорогам, автострадам. Когда-то мы полагались на собственный мозг, а теперь полностью подчинены электронным устройствам. Исследователи показали, что чем больше мы используем GPS-устройства в телефонах и автомобилях, тем меньше способны создавать ментальные карты.

Всем ученикам, молодым и старым, следует дать шанс развить более глубокую связь со Вселенной, частью которой они являются, и один из их учителей должен знать дорогу туда.

Единственный способ по-настоящему заботиться о животных – это познать их, погрузиться в поток жизни природы и других живых существ, включая тех, кто может причинить нам вред. Ничто иное так не стимулирует благоговение и смирение, не говоря уже об инстинкте выживания, как ярость дикого хищника или его непостижимое милосердие. Пороговое пространство между жизнью и смертью – это то место, где человек более уязвим, но и где больше возможностей к переменам.

Рон Свейсгуд – главный специалист по охране природы Зоологического общества Сан-Диего. Он также входит в группу биологов, спасших гигантскую панду от вымирания (он и его коллеги в Китае придумали, как побудить животных спариваться в неволе – оказалось, что все дело в запахе). Он ежегодно по нескольку недель руководит биологической станцией Коча-Кашу на перуанской Амазонке. Эта местность считается одной из самых отдаленных и еще незатронутых человеческой деятельностью территорий, из еще сохранившихся на планете. Недавно там начались сильные дожди, а до этого ученые купались в реке… с пираньями. Свейсгуд мог умереть, когда воспалился порез, так как Коча Кашу находится в нескольких днях пути от нормально функционирующей больницы. К счастью, у него были с собой антибиотики. Говоря о своей работе в Китае, он отмечает, что людей привлекают панды из-за их плоских лиц, больших глаз и формы Ваньки-встаньки. Но они отнюдь не ласковые мишки – по крайней мере, с людьми. Их челюсти, размалывающие бамбук, одни из самых мощных среди всех хищников. У Свейсгуда никогда не было проблем с пандами, но он рассказывает невероятные истории о том, как его преследовали африканские львы и как белый носорог атаковал его с расстояния в пятнадцать метров, прежде чем по непонятной причине вздрогнул и остановился прямо перед ним.

Пограничное пространство между жизнью и смертью – это то место, где наиболее вероятны как трагедия, так и перемены. В 2013 году, когда Свейсгуду исполнился пятьдесят один год, ему поставили диагноз шванноматоз – агрессивный рост относительно доброкачественных, но болезненных опухолей по всему телу. Из-за опухолей он потерял чувствительность в ногах. Потратив несколько долгих месяцев, он снова научился ходить. Свейсгуд думает об этом, почти ежедневно сталкиваясь с носорогами. «В некоторой степени я могу контролировать ситуацию при встрече со львом или носорогом. Я не могу контролировать рост опухолей. Но у меня есть возможность контролировать то, как я справляюсь с тем и с другим», – сказал он, когда мы встретились однажды за кофе. Он говорил мне о силе особого вида историй о животных и об уроках, которые из них можно извлечь:

«Я рассказывал историю про носорога раз сто, а то и больше. Моим мальчикам это нравится: «Расскажи историю про носорога, папа!» Значит, истинная преобразующая сила этого рассказа больше нужна мальчикам, а не мне. Маленькие твари – бактерии, вызывающие опухоли, которые чуть не убили меня – с большей вероятностью достанут вас, чем носороги, ягуары или медведи. Но истории о больших животных интереснее. Рассказы о встречах, чуть было не закончившихся смертью – самые популярные байки у костра. Мы запрограммированы на то, чтобы обращать на них внимание, запоминать их. Именно поэтому люди останавливаются и глазеют на автомобильные аварии. Болезненное очарование – вот как мы учимся избегать смерти. Животные иногда проявляют такие же чувства, когда убивают другое животное. Может быть, они тоже учатся на чужих ошибках. Огромное преимущество, которым обладают люди, – это наша способность рассказывать такие истории, что может привести не только к изменению одной конкретной личности, но и к культурному обучению и выживанию вида в целом».

Одно дело слушать поучительные истории, и совсем другое – намеренно пригласить тигра на обед. Чтобы впитать в себя карму хищника, люди живут вместе с медведями гризли, плавают с акулами (обычно в защитных клетках) и держат домашних тигров, гепардов и львов – как это сделала Типпи Хедрен, звезда «Птиц» Альфреда Хичкока, чей гривастый африканский лев в охотку бегал по дому вместе с ее маленькой дочерью, Мелани Гриффит. Фотографии и видео львов, обнимающих людей, особенно популярны на YouTube и в других соцсетях. Почему львы обнимают людей? Скорее всего, не потому, что они полны любви, а потому, что львята делают то же самое друг с другом, чтобы выразить доминирование.

Поиск острых ощущений – это одна из мотиваций для сближения с опасными животными. Другая – это восторг, чувство благоговения и избранности такого момента. При этом взаимность не обязательна. Однако эта реакция также возникает, когда люди сталкиваются с животными, которые не могут причинить им вреда. Тиа Гоз, пишущая для Live Science, предлагает две другие мотивации. «Потребность в контакте с дикой природой является частью человеческой сути, но погоня за дикими животными может также быть следствием изоляции или мачизма». Это верно, но люди, которые сталкивались с дикими хищниками, также сообщают о другом чувстве, возникающем при таких встречах. Это противоположность мужественности. Смирение.