Темная симфония - Кристин Фихан

— Почему ты не мог просто остаться со мной в палаццо?

— Мы не одинаково спим. Я могу показаться мертвым как всему миру, так и тебе. Если ты проснешься и посчитаешь меня мертвым, твоя печаль будет представлять угрозу для твоей же жизни. Малую часть этого ты испытала, когда Пол выстрелил в меня. Я невероятно уязвим на протяжении дневных часов. В палаццо я не смогу должным образом защитить ни себя, ни тебя.

Его сердце чуть не остановилось, когда она развернулась к нему спиной и, склонившись, вышла из крошечных трусиков. У него не было ни одной сознательной мысли, чтобы подойти к ней, но он обнаружил, что пересек комнату, а его руки поглаживают ее твердые ягодицы.

Антониетта положила обе руки на кафель, прижимаясь к его рукам, изгибаясь, словно кошка.

— Итак, ты думал, что обратив меня, сделав такой же, как и ты, ты защитишь меня от ягуара? — его руки бродили по ее телу, проникая в секретные впадинки и превращая ее внутренности в бассейн полный лавы.

Байрон наклонился вперед и оставил поцелуй на ее хрупкой спине.

— Я знаю, ты была бы в безопасности, Антониетта.

Абсолютная уверенность слышалась в его голосе, в его сознании. Его руки скользнули меж ее бедер, принуждая ее ноги раздвинуться шире. Его одежда натирала ее чувствительную кожу. Антониетта любезно раздвинула ноги.

— Тебе нравится вкус моей крови?

Все его тело напряглось, налившись, становясь болезненно полным.

— Ты пытаешься меня соблазнить, а, Антониетта?

— Я так рада, что ты это заметил, Байрон. Мне было бы ненавистно думать, что ты принес меня сюда с единственной целью — спасти меня от дикой кошки, — она спиной прижалась к нему, с изысканной медлительностью терлась ягодицами о тугую выпуклость на его брюках. Тихий стон вырвался у нее, когда его пальцы нашли ее лоно и проникли вглубь.

Его зубы дразнили ее ягодицы, маленькими легким укусами, по которым потом нежно проходил его язык.

— Я хочу, чтобы ты взял мою кровь, Байрон, сейчас же. И на сей раз я хочу это почувствовать.

Хриплые нотки, сквозившие в ее голосе, когда она выдвигала требование, оказались самой сексуально-захватывающей вещью, которую он когда-либо испытывал. Очень медленно он вытащил свой палец и выпрямил ее, разворачивая лицом к себе.

— Ты говоришь это серьезно, Антониетта? Ты не боишься?

— Я не хочу обмена, я всего лишь желаю узнать, на что это похоже. Честно говоря, эта идея волнует меня, сама не знаю почему. Я должна была бы испытывать отвращение. Но меня расстроило, что тебе кровь дал Влад. Я сама хотела это сделать. Я чувствовала, что являюсь той единственной, которая должна тебе давать все, что тебе потребуется, — Антониетта скользнула руками под его рубашку. — Избавься от одежды. От всей. Мы действительно в ней не нуждаемся, правда?

— Правда, — Байрон обхватил рукой ее затылок и прижался своими губами к ее в глубоком поцелуе, одновременно срывая одежду. Они оказались кожа к коже. Он обнаружил, что голоден, как волк, что все внутри него свернулось в тугой узел. Он безжалостно пил из ее рта, Антониетта отвечала ему теплом на тепло. Их языки переплелись, извиваясь в дуэли. Руки были повсюду, прикасаясь, исследуя, заявляя права. Крайне нуждаясь в ощущениях и вкусе. В огне.

Когда его рот покинул ее, очерчивая дорожку из поцелуев вниз от ее горла к груди, она откинула голову назад, нетерпеливо выгибая свое тело навстречу его губам. Байрон знал, что едва контролирует себя, его клыки уже удлинились, поэтому ему приходилось быть осторожным, когда он посасывал и дразнил ее соски, превращая их в напряженные горошины. Он поцелуями прошелся по возвышенности ее груди, по ключице, прижавшись к выемке на ее горле.

Она сжала в кулаках его волосы, задыхаясь от необходимости, от нетерпения. Ее тело пульсировало от голода, от страсти. Его дыхание на ее шее заставляло ее мышцы в предвкушении сжиматься. Ее груди ныли, в животе все переворачивалось вверх дном. Его язык прошелся по ее коже. Его зубы царапнули нежно. Ласково.

Байрон передвинул ее. Принял ее тело под укрытие и защиту своего.

— Антониетта, ты уверена, что это то, чего ты хочешь? Я могу защитить тебя от опыта, которого ты боишься.

— Разве я кажусь испуганной? Я нуждаюсь в этом почти так же, как и ты. Я желаю тебя, Байрон. Я думаю о тебе каждую минуту, когда бодрствую. Я хочу знать о тебе абсолютно все. Я хочу увидеть, какой должна будет быть моя жизнь. Ты предлагаешь мне вещи, которые я не могу до конца понять, — ее кулаки сжались в его длинных волосах. Все ее тело вибрировало от сексуального напряжения.

Его зубы нашли ее пульс, его язык прошелся по этому местечку, отчего у нее перехватило дыхание. Он обнаружил, что любовь поднимается в нем, поглощая его, смешиваясь с желанием, с эротичным голодом.

— Я люблю тебя, — прошептал он и глубоко погрузил в нее свои зубы.

Антониетта вскрикнула, ее ноги практически отказались ей повиноваться, когда раскаленная добела боль пронзила ее тело, мгновенно уступив место обжигающему наслаждению. Разум Байрона был полностью слит с ее и она чувствовала его реакцию на ее кровь. Свежий вкус. Удовлетворяющий голод, который удовлетворить было практически невозможно. Молнии танцевали в их венах, потрескивая и шипя длинными плетями, воспламеняя их. Антониетта собственнически вцепилась в него. Она должна иметь его, должна ощущать под своими пальцами его тело. Должна ощущать его, погруженного глубоко в нее.

— Не надо. Я и так уже на грани потери контроля.

Ему не стоило предупреждать ее, она и сама это знала. Ей хотелось, чтобы он потерял контроль. Хотелось, чтобы он горел так же, как горела она. Она хотела, чтобы он нуждался. Жаждал. Чтобы настолько был поглощен ею, что все иное перестало иметь значение. Ее руки прошлись по его широким плечам, исследовали его грудь, живот. Нашли твердое доказательство его возбуждения.

Она почувствовала, как разряд прошел через его тело, через ее и всего от одного прикосновения ее пальчиков. Сила его желания потрясла ее. Антониетта поглаживала, массировала, поддразнивала, ее пальцы танцевали над его бархатной головкой, пока она не ощутила, как огонь забушевал в его животе.

Он прошелся языком по следам укусов и, схватив ее за подбородок, спаял их рты воедино. В его поцелуе она ощутила горячий, сладковато-пряный вкус крови, страсть. Затем они начали поглощать друг друга, настолько безумно желая быть как можно ближе друг к другу, что Байрон оттеснил ее к стене и зажал там, его руки были повсюду. Она одной ногой обвила его бедра, изо всех сил стараясь более совершенно совместить их тела, изо всех сил стараясь заполучить его в свое тело.

Этого было недостаточно. Шторм бушевал яростно и дико, выходя из-под контроля, и был таким жарким, что они были вынуждены оторваться друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Она хотела разделить с ним одну кожу. Жаждала ощутить его в своем теле. Ему необходимо было коснуться каждого дюйма ее тела, услышать ее приглушенные вздохи, тихий небольшой вскрик, который вырвался, когда его руки нашли сокровенное местечко и заставили ее извиваться от наслаждения.