Счастливый случай - Дара Ливень

она увидела отражение Ника. И не узнала его. Он опять был Звёздами и чернотой вокруг них, холодной, безжизненной и безразличной. И в этот раз — как никогда — далёкой и чужой…

Панель двери тихо встала на место.

"Я буду возвращаться к тебе, пока ты будешь встречать меня улыбкой…" Ей нужно только подождать. И встретить.

Кутаясь в куртку, Шер медленно прошла на камбуз. Её руки что-то делали, варили каф, что-то резали, добавляли жгуче-пряные травки, что-то помешивали, но всё это означало только одно — то, что читалось в серой акварели её глаз — она ждала Ника. Ждала, выходя в освещённый проём на порог, смотрела на дверь кокпита, возвращалась и снова выходила. Было почему-то важно, чтобы, вернувшись из рубки, он сразу бы увидел её в этом круге света, радостную и любящую.

В какой-то момент дверь рубки скользнула в сторону, выпуская в коридор штурмана. Ник остановился, увидев Шер, улыбнулся — одними глазами.

— Прибыли, — негромко сказал он, делая ещё один шаг — уже не просто вон из кокпита, от зовущей бездны, — к ней.

Сердце толкнулось в груди радостью, смешанной с болью, щемящей болью — таким выжатым до последней капли сил она его видела, наверное, на той дороге… Она рванулась ему навстречу, уронив слетевшую с плеч куртку, обнимая мужа и прижимая его к своему сердцу, где всегда будет горячо.

— Пойдём домой. Потихоньку, — прошептала она, улыбаясь.

— Пойдём, — согласился штурман, утыкаясь носом в ее макушку. — Знаешь… я тебя там видел. Звёзды, Сила… и где-то за спиной — тёплая искорка.

— Это ты меня в блистере видел, я заглядывала в рубку, — тихо и счастливо засмеялась и зашептала она ему в грудь. Оторваться от него, чтобы сделать какой-то шаг до их каюты, оказалось невероятно трудно. Как будто, если она выпустит его из рук, то он снова вернется к холодному и манящему блеску Звёзд…

— Пойдём "тяни-толкаем"? — она подняла на него глаза, запоминая каждую усталую морщинку в уголках серо-зелёных глаз, чтобы разгладить её потом губами.

— "Дорогая, — спросила одна вомпа-песчанка другую, когда они вышли из бара, — пойдем пешком или подождём крайт-дракона?" — пробормотал Ник, улыбаясь. — Может, просто пойдём, пока нас никто не раздраконил?

Раздался тихий смех Шер. Он вернулся. Весь. И она открыла дверь их каюты, где на столе его ждал горячий ужин, где ещё теплая постель, где в в нише, за панелью, рядышком висели их вещи. Где горел невидимый очаг их семьи.

Стилус касался деки быстро и неслышно, наконец он завис в нерешительности. Шер решила перечитать, надеясь, что в письме она была не так сумбурна, как в разговоре по комлинку.

Письмо получилось пространным. И совсем не тем, которое она сочиняла в тире.

"Вот мы и на месте, дорогой полковник. Можно я так буду вас называть? Даже не знаю, что у вас сейчас на Бакране. День? Вечер? Ночь? Больше того, не знаю, какое время суток у нас. Но всё равно — доброго времени вам! Я тут совсем недавно вспоминала вас в связи с одним случаем на борту. К счастью, всё обошлось. Все целы. Хотя экипаж немного изменился — кое-кто нас покинул, решив изменить свою жизнь. Да, увы, рано или поздно всё равно наступает момент прощания. И это нормально. Как и нормально — скучать и помнить. Правда, нашему "Случаю" всегда везёт на хорошее — у нас и пополнение есть…"

Шер усмехнулась — написать так много, не сказав ничего… Потрясающе бессмысленное письмо. Именно так он и подумает. Но всегда ли нужен смысл? Иногда достаточно самого факта…

Она задумалась, и стилус через несколько секунд опять побежал по деке.

"И мне хочется думать, что у вас, полковник, тоже всё хорошо. И ваша роза цветёт. Кстати, какого цвета, всё-таки, лепестки у неё? Вот интересно, почему людей такой суровой профессии тянет к выращиванию цветов? Чтобы забыть изнанку жизни и любоваться прекрасным? Но вся Бакрана у вас такая зелёная и красивая. До сих пор помню цветы в лугах, на тоненьких стебельках качающиеся среди высокой травы. Жаль, что полюбоваться ими у нас не было времени…"

Шер опять как будто увидела горящую траву, чёрный дым от взрыва за спиной, и торопливо приписала: "Может быть вы знаете, как там мистер Хоней, и тот, раненый молодой человек из кара, который перепутали с нашим? Надеюсь, они оба уже поправились. Если бы я что-то могла сделать для них и для вас, Дженаро! Вы рисковали собой, защищая двух женщин, прямо скажу, с непрозрачным прошлым, даже не попадающих в сферу вашей ответственности. И ваше предложение, которое я не смогла принять — оно тоже дорогого стоит для той, о которой вы что-то, кажется, знаете…"

Ну и вот, собственно, то, для чего письмо ещё и писалось — Шер вложила в письмо файлик. Если Дженаро откроет его, то, когда развернётся картинка, на него взглянут внимательно и цепко синие-синие глаза на рано поседевшей голове. Его собственные. Шер подумала и приписала: "Боюсь, что сам рисунок смогу отдать вам не скоро, но надеюсь на это. Всего вам самого доброго, дорогой полковник. С уважением, Шерги Вийяр."

Рука уже потянулась поставить письмо в отправку на почту бакранского безопасника, когда по громкой связи раздался голос капитана, вызывающий всех в трюм.

Шер поспешно сохранила письмо в черновике — потом, всё потом…И перечитать ещё раз не помешает.

Двери медотсека открылись и закрылись почти одновременно.

Глава 330

Спешить в трюм желания не было. Во-первых, корабль большой и пока все соберутся, пройдёт не менее десяти минут, а он, как старшее лицо в экипаже, не опаздывает, а задерживается, а во-вторых, как только всё будет перевезено с корабля, останется совсем чуть-чуть до того момента, когда Рику на очень долгое время придётся привязать себя к земле. А это было для человека, который большую часть своей сознательной жизни провёл в перелётах… Некомфортно. Но ведь он уже всё решил? Значит, самое время начать проверять себя: сможет ли он своё решение осуществить?

Поэтому вначале он допил остывший каф, а только после поднялся и направился к лифту.

Ангар, он же трюм, он же нижняя и первая палуба "Счастливого Случая" был наполовину заполнен. Или наполовину пуст, это как поглядеть. Тут оставалось оборудование, которое не было необходимо для того, чтобы обеспечить функционирование базы, а предназначалось для исследования планеты. Тут же кучковался экипаж корабля. Все до единого. И сейчас, судя по обстоятельствам, нужно было произнести речь.