Война и честь - Дэвид Марк Вебер

– В таком случае предлагаю вам сделать так, чтобы это стало возможным, – спокойно сказала Харрингтон.

– Прошу прощения?

Драшкович напряглась, почти зримо ощетинившись, и уловившая её эмоции Хонор позволила себе едва заметно улыбнуться. Нимиц, свернувшийся аккуратным клубочком у неё на коленях, выглядел сонным, но Харрингтон ощущала клокочущую в нем ярость так же отчетливо, как и мелочное наслаждение властью, исходящее от Жозетты.

До того как сэр Эдвард Яначек в качестве Первого Лорда вернулся в Адмиралтейство, Харрингтон и Драшкович не встречались, но с тех пор они сталкивались дважды. Оба выступления перед Комитетом по делам Флота Палаты Лордов оставили у Жозетты самые неприятные воспоминания, и по большей части – из-за некой герцогини Харрингтон. На первом заседании герцогиня, вооружившись собственным анализом кадровой политики Адмиралтейства, фактически уличила Драшкович если не в прямой лжи, то в неверной интерпретации и предвзятой подаче материала. Хонор не просто поймала её за руку, нет, сначала она предоставила Пятому Космос-лорду прекрасную возможность самостоятельно выкопать себе глубокую яму, прежде чем представила Комитету реальное соотношение между численностью находящихся на активной службе и выведенных за штат офицеров.

То был не лучший день Драшкович, а второй случай вышел не многим лучше. Её не уличали во лжи. Её просто заставили беспомощно лепетать, пытаясь защитить то, что защитить было в принципе невозможно, – политику Адмиралтейства, а Харрингтон своими острыми, безжалостными вопросами выставила её абсолютно некомпетентной – дилетантом, безграмотной двоечницей! – и этого публичного унижения она прощать не собиралась еще и потому, что, в отличие от Хонор, всегда принадлежала к когорте «кабинетных» адмиралов, делавших карьеру в министерских коридорах. Именно поэтому, кстати, она и получила свою нынешнюю должность.

А теперь Драшкович наконец представилась возможность расквитаться. Как Пятый Космос-лорд она единолично утверждала все ключевые назначения штабных офицеров и флаг-капитанов при командирах флотов и оперативных групп. Правда, согласно традициям Королевского Флота, флагманы, командируемые на космические станции, получали широкие полномочия в подборе ближайших помощников, и, как правило, Бюро по Кадрам должно было завизировать заявку, но это было простой формальностью. Традиционно, единственным лимитирующим фактором считалась доступность заявленных офицеров, но Драшкович явно не отличалась любовью к флотским традициям. Особенно, если, игнорируя обычай, она получала возможность свести счеты с унизившей ее особой.

Лично Хонор страдания Пятого Космос-лорда из-за пережитых унижений оставляли абсолютно равнодушной. Войдя в команду Высокого Хребта и Яначека, Драшкович тем самым расписалась в собственной продажности и за все неприятности, проистекавшие из этого решения, винить могла только себя.

Надо полагать, сама Драшкович придерживалась на этот счет иной точки зрения, но, к несчастью для неё, Хонор не собиралась пасовать перед скудоумной мстительностью. За твердым взглядом леди Харрингтон, как и за сонной вялостью Нимица, скрывалась бушующая ярость. И дело было не только в том, что ей мешали исполнить профессиональный долг. Хонор прекрасно сознавала, что ярость во многом вызвана глубоко личной болью и гневом на то, что интриги правительства искалечили жизнь им с Хэмишем, но ей было все равно.

«Нет, Хонор, – мысленно одернула она себя, не обманывай себя. – Тебе не все равно. Потому что Драшкович, продавшаяся последней политической швали, самая подходящая цель для тебя сегодняшней – взбешенной до невменяемости».

Выражение лица Хонор не изменилось, но взгляд стал ещё жестче, а тонкая улыбка примерзла к губам.

– Полагаю, вам придется сделать так, чтобы это стало возможным, адмирал, – холодно повторила Хонор. – Списки офицеров, необходимых мне для исполнения обязанностей командующего станцией «Сайдмор», я представила. С учетом того, что статус возможной угрозы со стороны Хевена понижен, а Адмиралтейство существенно сократило численность кораблей стены, я не могу поверить, что затребованные мной офицеры не могут быть отозваны с нынешних должностей.

– Насколько я понимаю, ваша милость, – неприязненно ответила Драшкович, – вы считаете себя крупным специалистом по кадровым вопросам. И, тем не менее, заверяю вас: я нахожусь в несколько лучшем положении, чтобы решать, кого из офицеров её величества можно перевести на новое место службы.

– Ничуть не сомневаюсь, адмирал, – спокойно парировала Хонор, – что вы находитесь в несколько лучшем положении, чтобы решать эти вопросы… если, конечно, хотите их решать.

– Что вы имеете в виду, адмирал Харрингтон? – взвилась Драшкович.

– Полагаю, адмирал, это совершенно ясно. Я имею в виду, что для меня полностью очевиден простой факт: вы вообще не собирались рассматривать мою заявку. Я даже сомневаюсь в том, что вы хотя бы заглянули в личные дела этих офицеров.

– Как вы смеете? – воскликнула Драшкович, выпрямившись в кресле, и глаза её вспыхнули. – О, я прекрасно знаю, что вы считаете, что правила, существующие для нас, мелких людишек, не распространяются на великую Саламандру, но, заверяю вас, это не так!

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – невозмутимо согласилась Хонор. – Но это не имеет отношения к теме нашей дискуссии. И это вы тоже прекрасно знаете.

– При всем вашем чрезмерно раздутом самомнении, адмирал, хочу напомнить, что я не просто Космос-лорд, но и старше вас по выслуге на добрых пятнадцать стандартных лет, – проскрежетала Драшкович. – Ни адмиральский чин, ни пэрство, ни даже парламентская медаль «За доблесть» не дают вам иммунитета от обвинения в нарушений субординации!

– А я на это и не рассчитываю… обычно.

Несмотря на бешенство, Хонор мимолетно удивилась собственным словам. Она даже подумала, не права ли Драшкович, вообразив, что её упорство объясняется лишь уверенностью в своем особом положений. Это было неприятное предположение, полностью отбросить которое она не могла… просто в данный момент её это не слишком беспокоило.

– Что вы хотите этим сказать? – прорычала Драшкович, подавшись вперед и гневно глядя на Хонор.

– Я хочу сказать, что не хуже вас – и не хуже сэра Эдварда Яначека – понимаю, что новую должность мне предложили отнюдь не из глубокого уважения со стороны нынешнего Адмиралтейства. Это назначение представляет собой маневр, цель которого – устранить меня с политической арены Звездного Королевства.

Драшкович резко откинулась в кресле, не в силах скрыть изумление. Она явно не ожидала от собеседницы подобной бесцеремонности, и Хонор мысленно улыбнулась. Все знали, что Харрингтон в своей карьере никогда не опускалась до политических интриг; только это вовсе не означало, что она не знает правил этой игры. Драшкович, похоже, такой поворот в голову не приходил. Но раз уж Хонор наконец решила вступить в игру, играть она будет по-своему – очертя голову и наплевав на последствия. Пусть Драшкович реагирует как угодно, они все равно не перестанут быть врагами.