ЦРУ. Правдивая история - Тим Вейнер

Но после того как начались американские воздушные удары против Северного Вьетнама, Агентство национальной безопасности пересмотрело перехваченные за день сообщения. И ничего не обнаружило. Все наблюдатели и радисты системы СИГИНТ в Южном Вьетнаме и на Филиппинах проверили еще раз. Снова ничего. Агентство национальной безопасности заново проверило перехваченное донесение, о котором доложило президенту, перепроверив также перевод и временную отметку на оригинальном донесении.

После проверки донесение фактически читалось следующим образом: «МЫ ПОЖЕРТВОВАЛИ ДВУМЯ ТОВАРИЩАМИ, НО ВСЕ СРАЖАЛИСЬ ОТВАЖНО». Донесение было составлено либо незадолго до, либо как раз в тот момент, когда «Мэддокс» и «Тернер Джой» открыли огонь 4 августа. В нем речь шла не о том, что случилось той ночью, а о первом столкновении, имевшем место за два дня до этого, 2 августа.

Этот факт Агентство национальной безопасности скрыло. И никому о нем не сообщило. Его аналитики и лингвисты и в третий, и в четвертый раз обратили внимание на временную отметку. И все до единого, даже сомневающиеся, решили смолчать. Руководство АНБ соединило пять обрывков последующих донесений и сводок между 5 и 7 августа. Затем сочинило формальную хронологию, официальную версию правды, – последнее слово о том, что произошло в Тонкинском заливе. Эту историю приберегут для будущих поколений аналитиков разведки и военачальников.

В этом процессе кто-то в Агентстве национальной безопасности уничтожил «дымящийся» пистолет, явную улику – перехваченное донесение для Макнамары. «Макнамара взял необработанную сводку СИГИНТа и показал президенту то, что, по его мнению, являлось свидетельством второй атаки, – сказал Рэй Клайн, в то время заместитель директора ЦРУ по разведке. – И в этом перехвате содержалось именно то, что хотел услышать Джонсон». В идеале ЦРУ должно было бы тщательно изучить все сводки СИГИНТа из района Тонкинского залива и дать им свое, независимое толкование. Но это только в идеале… Мир давно перестал быть рациональным. «Было слишком поздно что-то менять, – сказал Клайн. – Самолеты уже поднялись в воздух».

Как гласит признание Агентства национальной безопасности, датированное ноябрем 2005 года, «из подавляющего большинства донесений и сводок следовало, что никакого нападения не было. Отсюда и последовали те вполне сознательные усилия, направленные на то, чтобы продемонстрировать, что нападение все-таки произошло… активные усилия, целью которых было заставить сводки СИГИНТа соответствовать событиям, которые якобы произошли в ночь на 4 августа в Тонкинском заливе». Данные разведки «были преднамеренно искажены, чтобы создать представление об имевшем место нападении». Американские разведчики «рационализировали донесение, убрав из него все противоречивые данные».

Линдон Джонсон готов был бомбить Северный Вьетнам непрерывно в течение двух месяцев. По его приказу в июне 1964 года Билл Банди, заместитель госсекретаря по Дальнему Востоку и брат советника по национальной безопасности, старый аналитик ЦРУ, составил военную резолюцию, которую предстояло в нужный момент направить в конгресс.

Сфабрикованные разведданные отлично уложились в предвзятую стратегию. 7 августа конгресс санкционировал войну во Вьетнаме. Палата представителей проголосовала единогласно: 416 голосов за. Сенат проголосовал так: 88 – за, 2 – против. Это была «греческая трагедия», сказал Клайн, акт политического фарса, который потом повторится снова четыре десятилетия спустя, когда ложная информация по поводу иракского военного арсенала спровоцирует «логическое обоснование» еще одной войны.

Линдону Джонсону оставалось лишь подвести итог того, что действительно произошло в Тонкинском заливе, что он и сделал четыре года спустя. «Дьявол! – воскликнул президент. – Эти чертовы матросы, оказывается, стреляли по летающим рыбкам!»

«Вьетнам стал моим кошмаром на добрые десять лет, – писал Ричард Хелмс. По мере своего продвижения от руководителя тайной службы до директора Центральной разведки он всегда был бок о бок с войной. – Пребывая словно в каком-то непреодолимом кошмаре, мы прикладывали усилия, которые, казалось, никогда не приведут к успеху, и вместе с тем к нам предъявлялись требования, которые невозможно было выполнить, но они повторялись, дублировались и ужесточались.

Мы опробовали все оперативные подходы и направили самых опытных, самых лучших своих агентов, чтобы те просочились в ханойское правительство, – вспоминал Хелмс. – Здесь, в ЦРУ, наша неспособность проникнуть в правительство Северного Вьетнама была единственным наиболее печальным моментом тех лет. Мы не могли четко определить, что происходит на самых высоких уровнях в правительстве Хо (Хо Ши Мина), и поэтому не могли понять их стратегию, и не знали, кто занимается ее разработкой». В основе этого провала лежало «наше общенациональное невежество в вопросах вьетнамской истории, общественного уклада и языка», сказал он.

Мы предпочли не вдаваться ни в какие детали, поэтому толком понять не могли, насколько далеки мы в своем невежестве.

«Большое уныние, – заявил Хелмс во время устной записи для фондов библиотеки Линдона Джонсона, – вызывало наше общее невежество – или наивность, если хотите, – которая приводила к некорректным оценкам, откровенному непониманию и принятию множества неправильных решений».

Линдона Джонсона не раз посещала одна и та же нелепая, но весьма беспокойная мысль, связанная с Вьетнамом. Иногда ему это даже снилось. Ему казалось, что если он когда-либо дрогнет, станет колебаться и, не дай бог, проиграет, «то впереди вдруг окажется Роберт Кеннеди, который поведет всех за собой, приговаривая, что это именно я предал Южный Вьетнам, поступившись обязательствами, которые давал Джон Кеннеди. В общем, я окажусь трусом. Слабаком. Человеком без хребта. О, я вдоволь такого насмотрелся! Каждую ночь, когда я засыпаю, я вижу себя связанного в центре большой площади. Издалека слышны голоса тысяч людей. Они все бегут прямо ко мне с криками: «Трус! Предатель! Слабак!»

Силы вьетконговцев, партизан-коммунистов на юге, продолжали расти. Новый американский посол, генерал Максвелл Тэйлор, и Билл Колби, шеф Дальневосточного отделения ЦРУ, стремились подобрать новую стратегию против призрачных террористов. «Действия против партизан превратились в нелепый боевой клич», – сказал Роберт Эймори, который после девяти лет работы ушел с поста заместителя директора ЦРУ по разведке и стал экспертом Белого дома по бюджетным вопросам для секретных программ. – Разные люди понимают это по-разному».

Но Бобби Кеннеди понимал это по-своему. «Нам нужны были люди, которые умеют стрелять», – сказал он.

16 ноября 1964 года на стол Джона Маккоуна в штабе ЦРУ лег взрывоопасный документ за подписью Пеера де Сильвы, шефа Сайгонской резидентуры. Он был озаглавлен «Наши эксперименты в действиях против мятежников и их последствия». Хелмс и Колби прочитали его и одобрили. Это была смелая идея, но с одной большой оговоркой: слишком велик риск «превратить «войну Макнамары» в «войну Маккоуна», как прямо предупредил своего босса в тот день заместитель директора Центральной разведки Маршалл Картер.