Его изумительный поцелуй - Тереза Медейрос

Эш впервые до конца осознал степень привязанности Кларинды к его брату. Но это осознание заглушал безумный порыв сожаления. Как будто Фарук вновь спас ее из рук работорговцев. Ну почему он не оказался рядом в нужное время? Почему не его руки гладили ее растрепавшиеся волосы и не его губы осушали ее слезы, когда она плакала?

— Когда Макс нес меня наверх по лестнице, я была девчонкой, — сказала она. — А когда я спускалась из спальни спустя почти два месяца, я стала женщиной. Макс все еще хотел жениться на мне, но тебя рядом не было, ребенка я потеряла, поэтому решила, что смысла для меня в замужестве нет. Меня в ту пору вполне устраивало одиночество.

— Ребенок?.. — прошептал Эш, не в силах произнести еще одно слово, которое горьким комком застряло у него в горле.

Кларинда вновь опустилась на колени, складки плаща накрыли ее колени. Лишь сейчас Эш понял, что она стоит на коленях перед небольшим камнем, которого тут не было, когда он в последний раз приходил на луг. Камень засыпало тонким слоем снега.

— Отец хотел просто выбросить ребенка, как мусор, и сделать вид, будто его никогда и не было, — сказала она. — Я плакала, кричала и умоляла его этого не делать, но он счел это всего лишь истерикой убитой горем девушки. Но в дело вмешался Макс, который и настоял на том, чтобы к моему желанию отнеслись с уважением. Он предложил найти место для ребенка в семейном склепе Берков. — Печальная улыбка скривила ее губы. — Но я знала, где ему место.

Затянутыми в перчатки руками Кларинда смела снег с маленького камня, на котором можно было прочитать единственное слово: «Чарли».

Не «Чарлз», не «Чарлз Кларенс Берк», не даты смерти — просто «Чарли».

Их сын нашел упокоение в том самом месте, где был зачат в порыве безумной, безрассудной страсти между двумя юными любовниками, которые позволили своему желанию взять верх над здравым смыслом.

Если бы Чарли выжил, он мог бы сейчас бегать по этому лугу, крича от восторга, и ловить языком снежинки. Вместо этого он спал вечным сном под широкой кроной могучего дуба, а колыбельной ему стала беспрестанная череда времен года да шепот ветра, заблудившегося в колышущихся ветвях огромного дерева.

Кларинда встала и снова накинула на голову капюшон.

— Прежде чем ты уедешь, я хочу тебе сказать, что если бы после смерти Чарли ты прислал мне хоть короткую весточку, хоть одно слово, какой-то крохотный знак внимания, все, что угодно, — я бы согласилась ждать тебя вечно.

Эш замер на месте. Кларинда прикоснулась к его щеке губами — теплыми, как летний день, а затем повернулась и зашагала по лугу в сторону дома.

Дождавшись, пока Кларинда исчезнет за небольшим холмом, засыпанным снегом, Эш упал на колени на то же самое место, где еще недавно видел коленопреклоненной ее. Он провел ладонью по надгробному камню, и его слезы, падая, растапливали снег, засыпавший могилу его сына.

Эш не мог сказать, сколько времени он провел у крохотной могилки, прощаясь с сыном, которого никогда не видел. С сыном, у которого могла бы быть копна серебристо-светлых волос и глаза цвета клевера.

Когда он наконец поднялся, снегопад прекратился. Бледное солнце отважно прорывалось сквозь низкие тяжелые тучи, его косые лучи превращали засыпанное снегом пространство в сверкающую сказку.

Эш прищурился и почти воочию увидел раскаленный диск солнца, висевший над золотыми песками пустыни. Перед его внутренним взором мелькнула Кларинда, стоящая во дворе замка Фарука, — казалось, она вышла из одного из его эротических сновидений. Вот Кларинда присела на постель, застеленную алым шелком… Она зазывно улыбалась ему, а в ее зеленых глазах горело желание.

Сегодняшний день еще раз доказал, что она немало настрадалась по его вине. И если у него осталась хоть капля порядочности, он должен был принять ее поцелуй за последнее «прощай» — и навсегда уехать отсюда.

В объятиях его брата она находила то, чего никогда не получила бы от него, — покой, безопасность, стабильность. Макс никогда не был настолько глуп, чтобы преследовать мечту, когда единственная женщина, которая могла воплотить эту мечту в жизнь, стояла прямо перед ним.

Страсть между ним и Клариндой вспыхнула с самого начала. И если бы они в конце концов оказались вместе, их будущее оказалось бы под угрозой. Столкнулись бы два взрывных темперамента, два мятежных характера и два грандиозных ума. Ни у одного из них не было бы ни минуты покоя.

Внезапно на лице Эша расцвела медленная улыбка.

Упрямая гордость уже отняла у них так много драгоценных лет, которые они могли бы провести в объятиях друг друга. И будь он проклят, если позволит им обоим потерять еще хотя бы секунду.

Бросив на надгробный камень последний задумчивый взгляд, Эш направился по лугу к особняку, надеясь, что его сын одобрил бы то, что он собирался сейчас сделать.

Кларинда смотрела на свое отражение в большом зеркале, стоявшем в углу ее спальни.

Поскольку у нее не было времени посетить портниху или заказать модное подвенечное платье, она выбрала себе наряд из шелковой тафты бронзового цвета, которая делала ее зеленые глаза еще более яркими. Именно в этом платье, всегда представляла Кларинда, она прогнала бы Эша, если бы тот решился еще хоть раз омрачить ее жизнь своим появлением.

Кларинда смотрела на лицо незнакомки в зеркале, но, как ни приглядывалась, ей не удавалось разглядеть в нем и тени той страстной, своенравной девчонки, которая любила Эштона Берка всеми фибрами души.

У дамы, которую она видела перед собой сейчас, волосы были аккуратно причесаны, а с лица не сходило серьезное выражение, принадлежавшее хладнокровной, умеющей держать себя в руках женщине. Женщине, которая согласилась стать невестой графа и будущей герцогиней.

В дверь постучали.

— Мисс! — услышала Кларинда робкий голосок горничной. — Пора!

Кларинда подняла вверх подбородок. Горничная права. Настала пора навсегда распрощаться с этой девчонкой и ее мечтами.

Максимилиан ждал ее возле импровизированного алтаря, сооруженного перед мраморным камином в элегантной гостиной ее особняка. Почему-то казалось, что Макс всегда ждал ее — такой же верный и надежный, как старый дуб на лугу.

Его густые волосы были аккуратно подстрижены, и их кончики едва касались воротничка, а подбородок чисто выбрит. Его короткий серый сюртук и полосатый жилет были такими же консервативными, как он сам. Макс смотрел на приближавшуюся к нему по проходу Кларинду таким взглядом своих чудесных серых глаз, от которого у другой невесты перехватило бы дыхание.

Для гостей в гостиной расставили с полдюжины стульев. Отец Кларинды опирался на трость с медным наконечником в виде львиной головы. Когда дочь вернулась домой, отец встретил ее со слезами, но сейчас на его красноватом лице сияла улыбка. Он всегда надеялся, что его маленькая девочка будет счастлива с таким замечательным мужем, как Максимилиан.