Враг "Монолита" - Олег Овчинников

— Ё-о-олочный базар… — сокрушенно протянул Хаус. — Где же его теперь искать-то? Представляешь, сколько там комнат на четырех этажах? Сколько шкафов, лестниц, закоулков?.. Тут, по-моему, один вариант: обложить со всех сторон и ждать выброса.

— Подвал-то, наверно, там тоже есть? — предположил Сергей.

— Нормального нет, мы смотрели уже. Но… у него ведь анабиотик может с собой оказаться? Тогда и выброс ничего не решит. Тухляк дело, — подытожил Хаус. — Пойду-ка я к себе, вот что.

— Все, сдулся? — поцедил Швед. — Концерт окончен?

— Ну это же ваш концерт, — резонно возразил товарищ. — Сейчас вы его будете искать. Долго, часа четыре. Не исключено, что за это время он успеет подстрелить еще пару ваших. Потом стемнеет, а палиться с фонариками — это вообще гибель, и Самсон прикажет возвращаться на базу. Вот такой сценарий. И чего я тут, спрашивается, не видел?

Доктор Хаус оказался прав во всем, кроме новых потерь. Больше неизвестный сталкер никого не убил, но в остальном пророчество сбылось. Бойцы разбились на двойки и прочесывали корпус, пока не начали психовать от каждого шороха. Всем было ясно, что враг либо ходит за ними по пятам, либо давно покинул госпиталь! Как только стало темнеть, Самсон, не дожидаясь ночи, собрал всех во дворе и с немалыми предосторожностями отправился на базу.

— Опять вы кого-то упустили… — сказал Михал Михалыч. — Вот хоть одного, да упустили. Ну что за гребаная жизнь! — Он всплеснул руками, как кухарка, разбившая дорогой сервиз. — В этом месяце премий не будет. Идите спать, парни. Тяжелый сегодня был денек…

Следующие двое суток прошли спокойно и бестолково. Военные продолжали шляться по городу, но конфликтов старательно избегали. Михал Михалыч считал это результатом засады, итоги операции он постепенно пересмотрел в положительную сторону. Арифметически отряд оказался в выигрыше: двое погибших плюс Фантом, расстрелянный во дворе прачечной, против четырех убитых военных. Командир с самого начала знал, на что шел, и угрызениями совести не мучился. Более того, Шведу показалось, что Михал Михалыч не прочь повторить трюк с ловушкой, вот только как это сделать, он не знал. Отправлять к военным второго перебежчика с новой дезинформацией было бы наивно. Но придумать всегда что-нибудь можно, для этого человеку мозги и даются. И вскоре командир придумал.

Швед проснулся от легкого прикосновения. Он вздрогнул, открыл глаза и увидел перед собой Добермана. Тот приложил палец к губам и поманил Сергея к выходу. Швед встревожился, но не за себя. К себе он давно уже был равнодушен и шел к цели кратчайшим самурайским путем, пребывая в ежесекундной готовности умереть. Испугался Сергей за отряд, за то, что на базе произошло нечто небывалое в самом худшем смысле.

Быстро одевшись, он прихватил «винторез» вместе с подсумком и последовал за ветераном. Дневального в кубрике не было — «Монолит» копировал воинские традиции, но не все подряд, — а часовой на улице сделал вид, что не заметил ни Добермана, ни Шведа.

Сергей сонно огляделся: на базе было тихо, как в лучшую из ночей. Небо было беззвездным, значит, утро ожидалось дождливым.

По-прежнему сохраняя молчание, Доберман привел Сергея к задней стороне речного порта, почти на самый берег, где, печально глядя на темную воду, стоял Самсон. Доберман медленно, со значением, достал из кармана коммуникатор и передал его второму ветерану. Потом жестами приказал Шведу сделать то же самое. Сергею не нужно было объяснять дважды, с некоторых пор он не удивлялся уже ничему. Он вручил Самсону свой КПК и догнал Добермана, который уже направлялся к воротам.

Следующие метров сто от базы они прошли тоже молча. Швед по привычке заглянул в окна автобуса, стоявшего в начале проспекта Дружбы Народов. Его давно одолевало детское желание зайти внутрь и посмотреть, что там, но все было недосуг. Вот и в этот раз тоже: ветеран шагал так широко, что Швед едва поспевал.

— Крик, Подкова, Сайгак, Движок, Мартин, — странным образом начал разговор Доберман. — Ты знаешь эти имена?

— Конечно, — отозвался Сергей. — Это все ветераны. Самые уважаемые люди в отряде.

— Вчера вечером они получили вызов от Бродяги. Вызов в прямом смысле, приглашение на встречу.

— Этого не мо… — Швед прикусил язык.

— Я знаю, — спокойно сказал Доберман. — Бродяга не может никого никуда пригласить. Поэтому я и не пошел.

— Тебя тоже вызывали?

— Да, всего шестерых, включая меня. Братья сочли это за трусость, но я отказался.

— А куда звали, если не секрет?

— Не секрет. Мы скоро там будем. Это в конце проспекта, в книжном магазине.

Сергей почувствовал слабость в ногах.

— Доберман, подожди! — сказал он. — Это какая-то провокация. Туда нельзя идти вдвоем, там может быть все что угодно…

— Что бы там ни было вчера вечером, сейчас это уже закончилось, — уверенно ответил ветеран.

— Но почему я? Тебе больше некого с собой взять?

— Потому что это твоих рук дело.

Швед нащупал большим пальцем предохранитель «винтореза».

— Не нужно, — предостерег его Доберман, глядя в другую сторону, на черные окна госпиталя. — Хотел бы тебя придушить — давно бы это сделал. Вопрос не в твоей вине, а в том, что происходит с отрядом.

— Часть ветеранов недовольна Михал Михалычем, и он предпринимает… э-э… ну, какие-то меры предосторожности, видимо. Это с его стороны логично.

— Есть определенная грань, за которой управление коллективом превращается в предательство. Нам лишь нужно проверить, не переступил ли ее Полковник.

— Полковник? — удивленно переспросил Швед.

— Да, Михал Михалыч Котятко — бывший полковник СБУ.

— Это я знаю. Но я не думал, что вы его между собой так зовете.

— Теперь уже нет, это старая привычка.

— Точно так же его называют в Департаменте стратегических операций при Евротрибунале, — заметил Сергей.

— Я об этом ничего не слышал, — равнодушно отозвался собеседник.

— А вызывать тех ветеранов ты не пробовал? Мартина, Крика и остальных, кто пошел на встречу?

— Пробовал, разумеется.

— Кто еще в курсе, что они не вернулись?

— Я, Самсон… — Доберман помедлил. — И еще несколько человек.

Своим ответом он ясно давал понять, что не доверяет Шведу, и Сергея это ничуть не смутило. Он с самого начала предполагал, что в случае чего все шишки повалятся не на командира, а на него. Вот только он не мог и представить, в чем заключается этот неведомый «случай», за который ему неминуемо придется отвечать. Швед почувствовал, как у него в мозгу зреет какая-то беспокоящая мысль, какая-то окончательная догадка, но ухватить ее суть он не смог.

— Вас ведь нельзя собирать вместе в закрытом помещении, верно? — спросил он невпопад. — Вас — я имел в виду ветеранов.