Каждый Наследник желает знать… - Светлана Багдерина

– Я, конечно, мог бы и сразу кулаком ему в глаз… для приличия исключительно… но ты же еще больше ругаться бы стал, – обиженно буркнул Олаф и топор опустил – но не убрал.

– И не с угроз, а с разъяснения обстановки! – выступила в поддержку друга Серафима. – Сотрудничество должно начинаться с понимания и доверия! И теперь, когда сын Дуба Второго понимает, что церемониться, в случчего, мы с ним не будем, и доверяет нам в этом вопросе, разговор будет проще и приятней!

При упоминании имени покойного короля лицо Анчара исказилось,[112]отражая растерянность, изумление и отчаяние, словно постыдные воспоминания вспыхнули непрошенными в памяти, но быстро приобрело бесстрастное выражение.

– Тис… ошибался… – глухо выдавил он, тут же сморщился от боли, и рука его непроизвольно потянулась к распухшей половине лица. Там, где приложился огромный кулак отряга, сейчас красовался желвак такого же размера, украшенный обширным черно-фиолетовым кровоподтеком.

– Он не мог ошибаться, – мотнул головой Агафон. – Служанка твоей матери подтвердила, что ты – сын старого короля. А значит, пятый Наследник. Хочется тебе этого или нет.

– Отец… офицер… – снова мучительно стараясь уложить максимум информации в минимум слов, просипел Анчар, еле-еле шевеля опухшими губами.

– Семейные тайны, милейший, в Гвенте называют «скелетами в шкафу» именно потому, что они становятся известными в самый неподходящий момент, – поучительно сообщила Эссельте.

– Так что, никуда ты теперь не денешься, – подбодрил атлана конунг с присущей ему тактичностью. – Раньше своего хозяина вытаскивать собирался, а теперь с нами его обратно запихивать будешь!

– Гаурдак для них не хозяин, а Избавитель Белого Света, – дотошно напомнил Кириан.

– Да избавит премудрый Сулейман Белый Свет от таких избавителей! – экспрессивно воздел руки к небу Ахмет.

– Короче, если попытаешься колдовать или удрать, церемониться мы с тобой не станем, – сказал и свое веское слово Агафон. – Ты долетишь с нами до места и будешь участвовать в ритуале, даже если нам придется держать за руки твой труп. Поэтому резких движений совершать не советую. Я сегодня злой.

Черные глаза на скорее грязном, нежели загорелом лице сверкнули враждебно, разбитые губы презрительно скривились, Анчар отвернулся, перекатившись на здоровое плечо, и вдруг, оттолкнувшись ногами от Олафа, метнулся к краю ковра – и за него.

Сенька, оказавшаяся к ренегату ближе всех, дикой кошкой рванулась вдогонку, ухватила исчезающие за бортом Масдая ноги – и под действием инерции и разности масс незамедлительно последовала за ними. Бросок Иванушки обеспечил антигаурдаковской коалиции в перетягивании Серафимы выигрыш: вырвать любимую супругу из его хватки было бы не по силам даже самому Гаурдаку.

Спустя полминуты царевна и атлан были затащены на ковер. Раза в три больше времени потребовалось, чтобы разжать ее сведенные пальцы. Эссельте глянула на проплывавшие под ними скалы и пропасти и нервно поежилась: не успей они ухватить Анчара, для совершения ритуала им не осталось бы даже трупа… Олаф перехватил ее взгляд, нахмурился и предложил, задумчиво оглядывая ссутулившегося посреди Масдая ренегата:

– Связать бы его неплохо было…

– У него раненное плечо! – тут же возразила принцесса.

– Тогда я бы мог врезать ему легонько, чтобы лежал и не дергался, – тут же заметно повеселел и выдвинул другую идею отряг.

– Это бесчеловечно! – возмутился уже лукоморец.

– То неприлично, то бесчеловечно… как девицу на выданье везем… не дышите… не пылите… в глаз не бейте… – недовольно буркнул конунг, но кулак разжал. – Вот прокараулим, сиганет вниз, или еще чего придумает, похуже…

Усмешка на бледном, покрытом горячечными пятнами румянца лице ренегата говорила, что предположения отряга были не так уж далеки от истины.

Серафима зыркнула на пленника и нахохлилась в сторонке. Воины нахмурились. Эссельте, чтобы скрыть неуверенность и волнение, принялась рыться в багаже, разыскивая перевязочный материал. Агафон выудил из рукава шпаргалку и принялся что-то бормотать и водить руками, умудряясь не отрывать взгляда от мелкого корявого почерка на пергаменте.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался Олаф.

– Набрасываю на него такую же сеть, как они на нас во дворце, – ответил волшебник, прикусил язык, сплюнул, выругался, одарил отряга грозным взглядом и начал всё с начала.

Минут через десять с четвертой попытки заклинание было наложено надлежащим образом,[113]и чародей, вздохнув так, словно кули с мукой таскал всё утро, опустился на ковер.

– Смирительная рубашка готова! – с чувством глубокого удовлетворения проговорил волшебник, упрятывая шпаргалку обратно. – Теперь он у меня чихнуть не сможет без разрешения, не то, что самоубиться!

Словно в подтверждение его слов, ренегат странно запыхтел и вытаращил глаза.

– Будь здоров! – добродушно пожелал маг.

Но пожелание его, похоже, сбываться не торопилось. Скорее, наоборот: сопение Анчара становилось с каждой секундой все более рваным и шумным, а глаза вытаращивались так, словно их что-то выталкивало изнутри.

– Да он задыхается!!! – первой поняла принцесса, метнулась к пленнику, захлопотала, расстегивая воротник, но от качественного обездвиживающего заклинания простым распусканием шнуровки было не избавиться.

– Притворяется, гад? – неуверенно предположил Агафон, но бледность атлана, быстро переходящая в синеву, и кулачки Эссельте, обрушившиеся на его спину, убедили мага в обратном.

– Абра-кадабра-гейт! – торопливо выкрикнул он, и лишенный магической опоры Анчар повалился набок, хрипя и хватая ртом воздух, точно хотел надышаться на десять лет вперед.

– Ну ты даешь!.. – покачала головой Сенька. – «Как они на нас во дворце…» Да спаси-упаси бы они на нас так…

Агафон оскорбленно насупился.

– Как могу, так и накладываю!.. Я вам, между прочим, боевой маг, а не психотерапевт!

– Ничего, волхв. Терапевтов психов много, а ты у нас такой один, – утешая, похлопал его по плечу конунг. – Так покараулим. Руками. Без магии. Ты ее на что полезное прибереги.

– Ну ладно… – дал себя уговорить чародей и опустился на ковер рядом с сипящим и кашляющим ренегатом. – Руками так руками.

– А связать бы я его всё же как-нибудь бы придумал… Или привязать к чему-нибудь… или к кому-нибудь… – заметил конунг.

– Кстати, про привязку! – встрепенулся волшебник. – Вроде, где-то должно быть одно чрезвычайно действенное заклинание! Олаф, стой смирно! Сейчас я нашего союзничка к тебе прикручу!