Окликни меня среди теней. Книга 1 - Евгений Кривенко

Прямо под Метельским мужчина спускает брюки, садится на стул и притягивает за волосы симпатичную брюнетку. Та мотает головой, плюется, и наконец видимо кусает мужика за его деликатную оконечность. Тот вскрикивает, запрокинув голову, и Метельский чуть не ахает: шрам на щеке, да это же Сувор! К сожалению, в дамских зубках не достает силы, Сувор дает женщине несколько оплеух и запрокидывает на стол. Потом наваливается сверху, и женская голова начинает дергаться по столешнице.

У Метельского от ненависти поплыло перед глазами: представилось, как вот так же Сувор завалил Татьяну на ее циннии. Чуть не выстрелил из станнера в белые ягодицы, но опомнился: пусть и отключит Сувора, но всего на полчаса. А вот (взгляд упал на большой гаечный ключ) проломить голову будет получше. И мужики опьянены насилием, гвалт стоит неописуемый… Метельский вскочил и бросился вниз по лестнице, почти не скрываясь. Ворвался в клетушку (даже дверей не было) и занес гаечный ключ над головой Сувора.

Дело испортила дамочка, приподняв голову и еще пронзительнее завопив. Сувор стал поворачиваться, и удар, нанесенный от души, только скользнул по его голове, а ударить второй раз Метельский не успел…

Пришел в себя со жгучей горечью во рту, уже который раз блюет после станнера. В глазах постепенно прояснилось: он сидит, привязанный к стулу, похоже в той самой клетушке. За столом Сувор, и другой мужчина перевязывает ему голову.

— Пришел в себя, сволочь? — процедил Сувор. — Ты чего на меня набросился, из-за бабы?

Метельский только сплюнул, слюны во рту едва набралось.

— Дай-ка тебя просканирую. — Сувор уставился на Метельского, связь у легиона видимо работала исправно. — Да это же тот мудак с Телецкого озера! Зря я тебя тогда не пришил. Куда-то исчез, фамилию сменил…

— Татьяна, — хрипло выговорил Метельский. — Из села Иогач. Это ты ее изнасиловал? А почему зарезал?

— Ты о ком? — Сувор поморщился. — Я только командовал операцией, от центра села не отходил. Зачистку производили другие.

— Помолчи, Сувор, — перебил делавший перевязку. — Похоже, выбалтываешь секреты постороннему лицу. Понятно, с головой не всё в порядке. Ты мешаешь бинт закрепить. Потом поговорите, никуда он теперь не денется.

Сувор замолчал, со злобой глядя на Метельского. Хотя голова тоже отупела после станнера, пришлось быстро соображать. Значит, Татьяну убил кто-то другой, но ведь наверняка тоже из легиона… Стоп, не о том думаешь. Тебя наверняка задержат… уже задержали. Придурок, теперь не сможет найти Хельгу!.. И ворон, он же сдохнет в закрытом глайдере!.. Метельский постарался мыслить спокойно.

«Сивилла, есть связь с глайдером?»

«Да, Лон, мы в пределах досягаемости трансмиттера».

«Пусть откроет окно или дверь, чтобы Мунин мог вылететь. И пусть ждет меня».

В том захламленном дворе, может, и отсидится. Не похоже, чтобы этот «хаб» работал.

Мужчина закончил перевязку и снял с пояса станнер.

— Поговорили, и хватит, — сказал он. — Может, с тобой еще побеседуют, а может и нет. По-хорошему, надо тебе перерезать глотку за то, что напал на офицера. Но у нас недобор по мужикам…

Снова тьма.

Очнулся, лежа на голой земле. Похоже, свежевскопанной: пряный аромат так и лезет в ноздри. Откуда земля, он только что был в помещении?..

Забрезжило воспоминание, и Метельский выругался: отвлекся на этого Сувора, а насиловал и зарезал, вполне возможно, кто-то другой. Хельга упоминала, что в легионе хватает любителей мокрых дел. Конечно, Сувор причастен, но думать сейчас надо о Хельге. Только думается плохо, два разряда станнера плохо влияют на мыслительные способности… Ладно, по порядку. Во-первых, где он?

Упираясь ладонями в землю, Метельский встал на колени. Он в яме, похожей на могилу (по спине пробежали ледяные мураши), размером примерно два на два с половиной метра. Но глубина маловата для могилы, всего метр. Вокруг невысокая пластиковая загородка, на вид хилая.

Придерживаясь за землю, а потом загородку, встал во весь рост. Обширный котлован, разделенный на такие же клетки из пластика. Похоже, котлован еще продолжают сооружать: поодаль копошатся два бульдозера и человеческие фигурки. В соседней клетке, справа, лежит женщина — одета в плащ и как будто спит. Слева пусто, впереди проход, а за ним второй ряд клеток. Возможно, в них тоже есть люди, но поверх загородок не видно. В стороне вышка — видел такую в сюжете о лагере под Интой, — на ней что-то белеет. Пригляделся: да это хэ-ути, а возле него тренога, то ли со станнером, то ли с пулеметом, прямо как в старом военном фильме. Вылезать явно не стоит. Он что, спас Хельгу из лагеря, чтобы самому попасть в другой? И в самом деле придурок.

Низко нависло серое небо — кажется, вот-вот пойдет дождь или снег. Но не холодно, будто и не зима. От земли даже исходит тепло, почему-то неприятное.

Женщина справа зашевелилась и села. Внизу подстилка, лежала не на голой земле.

— Эй! — хрипло сказала она. — Ты в порядке? Весь день пролежал, я уже думала, что ты мертвый.

Весь день? Ну да, тело будто одеревенело, наверное второй разряд станнера вырубил надолго.

— Более или менее, — язык тоже ворочался с трудом. — А вы здесь сколько? И что это за место?

Женщина передернула плечами: — Давай на «ты», коли мы соседи. Нас еще ночью привезли и раскидали по этим загонам. А тебя уже утром. Меня зовут Виктория, всю жизнь прожила в Питере, но не знала, что тут такое нагородили.

Лицо приятное, только каштановые волосы растрепались.

— А меня Лон, — хмуро сказал Метельский. — Похоже, здесь совсем недавно копали. И смахивает на лагерь, вон и часовой на вышке.

— Ну да. Нам сказали сидеть по боксам и не выходить.

Метельский еще раз огляделся: — Эти ямы они называют боксами? А как же в туалет? — Уже хотелось, пока по малому.

Женщина невесело посмеялась: — Выкопай себе ямку в углу. На, держи.

Она протянула Метельскому лопатку из жесткого пластика. Он повертел ее — туповата, как оружие не пойдет, — и стал рыть. Рыхловатую землю лопатка брала хорошо, можно подкопаться и под загородку, только ведь часовой увидит.

Подумав, он выкопал еще углубление для ног, а то сидеть на ровной земле неудобно, н вернул лопатку. — Отвернись, пожалуйста.

Сделал свое дело (неловко, рядом женщина), и повернулся к ней:

— Кто нас здесь держит? И кормят ли?

— Эти белые уроды, — Виктория кивнула на вышку. — И еду развозили утром. Зачем все это, не говорят… Да вот они, опять.

Вдали за соседним рядом появились две белые долговязые фигуры, и стали подходить, останавливаясь перед боксами. Дошли до конца и, повернув, приблизились к ним. Один подал пластиковые контейнеры Виктории и Метельскому. Он вздрогнул от прикосновения горячей четырехпалой руки. Другой сказал механическим голосом: