Остановите музыку - Екатерина Риз

Витя оскалился.

— Огрызаешься?

Нина вздохнула, решив, что пора притормозить.

— Что тебе сказать? Что я расстроена? Я расстроена. И пока не знаю, что предпринять.

— Спроси у Гретки.

— Ты совсем с ума сошёл, — поразилась Нина и из кабинета поспешила убраться.

Не хватало ещё бегать за Костей, в раздетом виде. Ей хватит здоровой злости, чтобы справиться со своими чувствами. В конце концов, во всем произошедшем есть неоспоримый плюс: она выяснила, что не пара Константину Шохину прежде, чем окончательно пропала. Если бы взлетела выше, то наверняка разбилась бы, упав.

— Займись работой! — крикнул ей вслед Витя, а Нина лишь фыркнула, пользуясь тем, что он не может её видеть.

Работа. Каждый вечер выходила на сцену, смотрела на мужчин в зале, и всё больше злилась. С каждым днём. Кости не было, он будто и думать забыл про «Тюльпан». Видимо, был не на шутку занят или увлечен. А Нина продолжала о нём думать. Ей снова начали оказывать знаки внимания, ей покупали выпивку, улыбались и даже дарили цветы, не понимая, насколько её это пугает. Не представляла, что будет делать, когда время выйдет, и Вите надоест ждать. Её печаль по Шохину Жабу откровенно смешила. Другие девочки долго не страдали, вновь принимались делить территорию и искать нового поклонника, желательно щедрого. Куда более щедрого, чем предыдущий, чтобы получить моральное и материальное удовлетворение. Такого же поступка и от Нины, судя по всему, ожидали, девчонки начали беззлобно подшучивать, подтрунивать, может и взбодрить надеялись, но получалось у них не очень. И даже не из-за Кости, Нина всё чаще начала задумываться о том, как ей из «Тюльпана» выбраться. Ладно, допустим, что она ещё не готова, ей нужно ещё немного времени, подкопить денег, но остаться работать в клубе, означало бы поддаться отчаянию, попросту крест на себе поставить. Скрывать место своей работы вечно невозможно, всё равно слухи просочатся, не дай Бог, дойдут до родного города, и тогда останется лишь прилюдно повеситься. Но просто так из «Тюльпана» не уйдешь. Нина знала об этом, не задав на эту тему ни одного вопроса. Больше всего на свете Витя любит деньги, а она приносит хорошие деньги, и отпустить он её не захочет, даже если она в какой-то момент в ноги ему упадёт. Плевать он хотел на сопли, мольбы и просьбы. Жабе, кажется, наоборот нравилась возникшая ситуация, он с интересом наблюдал за мужским соперничеством, и гадал, кто же в итоге вырвется вперёд, загорится настолько, что готов будет раскошелиться.

Нина чувствовала себя породистой лошадью на торгах. Выходила на сцену каждый вечер, и принималась крутиться, чтобы её рассмотрели, как следует.

После выступления ей подавали бокал шампанского. Вадик выслуживался. Нина поначалу пробовала отказываться, но шампанское приносили, и она, в конце концов, сдалась. К тому же, сам Вадим появлялся не часто, молодая жена всё же занимала его время, и Нина решила, что пока принимает его заботу, он не станет ей надоедать, с намерением выяснить, чем он ей так неугоден.

Вот и сегодня взяла бокал, который поднесла ей официантка, проигнорировала любопытный взгляд новенькой из обслуживающего персонала, и направилась в гримерку. Дверь открыла и отшатнулась. Илона с Излановым нашли не слишком удачное место для секса, хотя их это, судя по всему, мало беспокоило. И даже появление Нины в дверях не смутило, чего нельзя было сказать про неё. Она дверь захлопнула и зажмурилась на секунду. Из-за двери понеслись чересчур воодушевлённые стоны Илоны, и Нина вспомнила, как та сегодня вслух раздумывала о том, как бы ей раскрутить любовника на лишнюю пару тысяч долларов.

— Нужно слетать к морю, подправить загар, — говорила Илона, чем вызвала у Греты презрительную усмешку.

— Загар у неё потускнел, — сказала та после Нине. — Помню, когда пришла в первый день, у неё о загаре было одно понятие: появляется после прополки картофельного поля.

Нина попыталась спрятать улыбку.

— Зачем ты так? Она неплохая.

— Я так и не говорю. Мы все… неплохие. Особенно, мы с тобой, да? — Грета наклонилась к ней, и они вместе рассмеялись.

И вот сейчас она оказалась невольной свидетельницей того, как Илона зарабатывала себе на отпуск. Очень мило. И Витя от неё подобного ждёт?

Нина села на диванчик в коридоре, закинула ногу на ногу и пригубила шампанское. Глаза закрыла, прислушиваясь к музыке и гулу голосов в зале. В гримерке что-то упало, и она невольно хохотнула, даже рискнула за Илону порадоваться, хотя, на самом деле, хотелось заткнуть уши и не думать ни о чём.

— Ты чего здесь сидишь?

Глаза открыла и посмотрела на Вадика. Появился впервые за эту неделю. Стоял над ней, руки в карманах брюк, в модном твидовом пиджаке, явно купленном в Европе, улыбался, как всегда, паршиво, и её разглядывал. Закрываться было глупо, даже платье натягивать на колени было глупо, и Нина стерпела. Сделала ещё глоток шампанского.

— Илона развлекает Рустама в гримерке.

Вадик ухмыльнулся.

— Везет.

— Кому?

— Обоим, кому. — Он присел рядом с ней на диван, уставился на её колени. — А ты, говорят, грустишь.

— Кто говорит?

— Все. Врут?

— Не знаю. Я никому ничего не говорила.

Вадик устроил руку на спинке дивана, у Нины над головой, развернулся к ней вполоборота.

Сидел теперь очень близко, а взгляд опустил в вырез платья на её груди.

— Что у вас всё-таки произошло?

— Ты ждёшь, что я отвечу?

Он плечами пожал.

— Облегчи душу.

Нина рассмеялась.

— Вадим, прекрати. С какой стати я тебе буду душу изливать? Можно подумать, тебе это интересно.

— Конечно, интересно! Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. — Это он проговорил ей на ухо, Нина даже отодвинулась. Рассмеялась, стараясь его отвлечь.

— Я знаю, Вадик. — Подняла бокал. — Ты меня балуешь.

— Да. Я о тебе забочусь.

Нина посмотрела ему в глаза.

— Как поживает твоя жена?

Вадик смешно сморщился.

— Нина, зачем тебе это знать?

— Простая вежливость. Она милая девушка.

— Знаю. Она будет хорошей женой.

Нина рассмеялась вполне искренне.

— Ты сказал это таким тоном, будто что-то в этом понимаешь.

— Я — нет, но родители понимают. А я прислушиваюсь к их мнению. А ты любишь родителей?

— Да. И, возможно, ты прав. Если бы я их слушала, не выскочила бы замуж в семнадцать.

Вадик головой качнул.

— Какая интересная у тебя жизнь.

Разглядывал её смеющимися глазами, потом положил руку Нине на бедро. Она внутренне замерла, уставилась на его ладонь, которая принялась легко поглаживать, потом поднялась выше. Мужские пальцы коснулись кожи над резинкой чулка. Нина натянуто улыбнулась, а от руки Вадика попыталась избавиться.