Игрушка богов - Владимир Лосев

– Что это было? – спросила Тина. Кир улыбнулся:

– Ничего, я просто показал тебе часть своих новых способностей.

Тина приподнялась и села. Она была обнажена, ее платье лежало на полу. Она вздохнула и спросила:

– Мы с тобой были вместе, или мне все это привиделось?

Кир засмеялся и, подойдя к ней, обнял ее и поцеловал.

– И то и другое, – сказал он.

– Я чувствую себя выжатой досуха, во мне почти не осталось сил, – она мечтательно улыбнулась. – Это было чудесно.

Кир опустился на пол и заглянул ей в глаза.

– Сейчас ты заснешь и будешь видеть приятные сны, где мы опять будем вместе. Спи!

Тина попыталась запротестовать, но не успела, сознание ее затуманилось от его прикосновения, и она заснула, и ей действительно снились сны, в которых она была счастлива.

Утром Тина проснулась от холода. Кир сидел у открытой двери и смотрел на осенний лес.

– Ты о чем-то думаешь? – спросила она. Кир кивнул и грустно улыбнулся:

– Мне жаль того, кем я был. Он был хороший парень, хоть и немножко глуповат, но временами он мне нравился.

– Мне тоже, – сказала Тина, накинув платье и садясь рядом. Кир обнял ее.

– Я уже не тот, кем был. Этот процесс не остановить. Если я не пойду дальше по этому пути, то сойду с ума.

– Я люблю тебя, – сказала Тина. Кир вздохнул:

– Я знаю. Мне жаль тебя и всех тех, кого я покидаю, но у меня нет другого выхода. Я не хочу превратиться в растение, которое ест, пьет и не понимает ничего, что с ним происходит. Не удерживай меня, ты видела, что творится в моем мозге.

Тина поцеловала, его и печально сказала:

– Я все понимаю и не виню тебя, но мое сердце рвется от боли.

– Я могу избавить тебя от этого.

– Нет,-решительно сказала она.-Я не хочу терять свою любовь!

Кир поцеловал ее:

– Прощай. Я вернусь уже другим. – Он подошел к лавке и лег. – С моим телом будут твориться странные вещи, не пугайся, это нормально.

Кир закрыл глаза, на лице появилось умиротворение и спокойствие, дыхание стало замедленным и тихим, таким, что Тина перестала его слышать. Тело начало остывать, сердце билось настолько редко, что это казалось невозможным.

Не слушай никого о том,

что находится за следующим поворотом,

потому что тебя ждут

только твои препятствия

и только твои испытания,

Неизвестный путник.

Надпись на дорожном столбе

– Говори. – Хранительница хмуро и требовательно взглянула на кормилицу, склонившуюся в полупоклоне. Та неуверенно улыбнулась:

– Она очень спокойная девочка, смотрит на тебя, и ты знаешь, что ей нужно. У нее взгляд, как будто она все понимает… что ты думаешь, что хочешь, о чем мечтаешь…– Кормилица нервно затеребила край коричневого балахона. Хранительница задумчиво посмотрела на нее, странное понимание мелькнуло в ее взгляде.

– Что-то еще?

Кормилица неопределенно пожала плечами:

– Да, в общем, пустяки…

– Говори! – Хранительница недовольно покачала головой. – Я должна знать все! То, что ты пытаешься скрыть, может оказаться очень опасным для стаи…

– Дети, – кормилица слабо улыбнулась, – они все успокаиваются, когда она рядом. Мой Тим перестал кричать, а он был очень беспокойный волчонок. Все волчицы приносят своих волчат к ней, когда те раскричатся, и они тут же успокаиваются… И я не могу их прогнать, волчицы сидят вокруг нее, разговаривают, а она слушает. Возникает ощущение, что они все рассказывают только для нее…

Не может же ребенок, которому всего полгода, понимать, о чем они говорят? Она же сама еще разговаривать не умеет…– Кормилица с тревогой взглянула на хранительницу. – Или может?

Та задумчиво посмотрела на маленькую статую Матери-волчицы, стоявшую на столе.

– Наблюдай за ней дальше, – сказала она с усталым вздохом. – Может быть, мы все ошибаемся, и она – обыкновенный волчонок…

Кормилица поспешно закивала головой:

– Конечно, так оно и есть! Она – хорошая девочка, нежная и добрая…

– Иди. – Хранительница досадливо махнула рукой. – И вот еще что… Не привязывайся к ней, это может плохо кончиться для тебя и твоего ребенка.

– Почему? – недоуменно спросила кормилица. – Что может быть плохого в маленькой девочке?

Странная улыбка мелькнула на губах у хранительницы.

– Вот это я и пытаюсь понять…

– Когда придет папа? – Голубоглазая светловолосая девочка оторвалась от игры с небольшим ежом и посмотрела на Тину. Еж обиженно запыхтел и легко уколол руку своими иголками, пытаясь привлечь к себе ее внимание. Девочка взяла ежа на руки, и тот успокоенно засопел, зарываясь в складки ее одежды. Тина взглянула на поднимающееся солнце и грустно улыбнулась.

– Солнце поднимется и опустится десять раз, и тогда он придет, Криса.

– Это долго…– разочарованно протянула девочка. – И ты уже так несколько раз говорила, а он все не приходит.

Тина кивнула и привычно потерла правую сторону лица, которая когда-то была обезображена страшным ожогом, а теперь ничем не отличалась от другой. Кир убрал его, а Тина даже не поняла, когда и как он это сделал. Щека просто начала чесаться, кожа слезла, и появилась здоровая ткань.

– Да, дочка, долго,-ответила она.-Я тоже скучаю, но он придет, он всегда приходит…

Кир разжег костер и устало лег около него. Он хотел есть, но еды здесь не было, как не было и животных, которых он мог поймать. Все живое ушло отсюда давным-давно, а то, что осталось, умерло.. Он вздохнул и проверил свое тело, в нем понемногу накапливались опасные изменения. Скоро, очень скоро, если он не выберется отсюда, он тоже умрет…

Хранительница отложила свиток, в который старательно записывала последние события, произошедшие у народа волков, и внимательно посмотрела на Бору.

– Как растет твой сын?

Бора улыбнулась:

– Все хорошо. Он здоров и весел.

Хранительница покачала головой:

– Ты же знаешь, что я хочу от тебя услышать.

Бора пожала плечами:

– Возможно, вы правы, дети тянутся к нему, и он устраивает все проказы и игры. С ним легко договориться, он понимает все, что ему говорят, и дважды одни и те же шалости не устраивает.

– А Дара?

Бора опустила взгляд.

– Ей четыре года, она хорошо физически развита для своих лет. Обычно она держится от других детей в стороне, сядет где-нибудь в уголке и тихо сидит и смотрит, как они играют.