Эскортник - Лил Алтер

прищурившись на солнце, огляделась, ища глазами Макса. Он несколько секунд любовался своей невестой, потом отступил от колонны, в тени которой ожидал её появления, подошёл и обнял. Она прижалась к нему, подняла голову, и вкус её губ заставил Макса позабыть обо всём. Его язык проник поглубже ей в рот, и Лиза вдруг вскрикнула и отпрянула, прикрываясь ладошкой. Она осторожно запустила в рот палец, выудила помолвочное кольцо и перевела взгляд с него на Макса.

— Ты что, ненормальный? Ты же мог его проглотить, я могла его проглотить! — воскликнула она, но недовольство было чуть-чуть притворным.

— Я думал, так будет романтично, а не опасно для жизни! — Макс лукаво улыбался и в этот момент очень походил на отца. — Как тебе кольцо? Нравится?

Лиза рассмотрела его и кивнула.

— Знаешь, я почему-то так и представляла кольцо, которое ты выберешь.

— Оно — как ты сама — чистый алмаз, не нуждающийся ни в каких аляповатых оправах. Ты — моя драгоценность, — смущённый парень надел ей кольцо и медленно поцеловал пальцы.

Потом его губы опять накрыли её, и они стояли и целовались, погружённые друг в друга, не замечая обтекавшего их потока людей.

— Поехали домой, я хочу быть с тобой, хочу, чтобы на тебе было только это кольцо.

— Я так соскучилась по тебе, это были самые тяжёлые дни в моей жизни! Будто я не могла ничего чувствовать, но в то же время каждый нерв ныл от боли.

— Мы больше не расстанемся, у нас всё получится!

В эту ночь Лиза в первый раз осталась с ним до утра. Она смотрела на спящего Макса и представляла себе, как это будет — каждый день засыпать рядом, просыпаться от его ласк.

«Он говорит мне нежности, его прикосновения вызывают во мне необыкновенные ощущения, но для меня ли всё это? Скольким он шептал тоже самое, без чувств, за деньги? Он знает, как возбудить женщину, доставить удовольствие, довести до оргазма. Чем его близость со мной отличается от всех других — отточенные, умелые движения? — Лиза совсем проснулась и ей стало горько, что слова противной девчонки всё-таки проникли в душу, отравляя самый счастливый день её жизни. — Какая мне разница, с кем он был до меня? Он со мной здесь и сейчас!». Она легко провела рукой по его плечу, и Макс, не открывая глаз, притянул её к себе.

***

С рождения Мишки, Лёха обалдевал от того, сколько ухода требовало маленькое шумное существо: кормление каждые несколько часов, смена памперсов, купание, режим сна. Он совсем забыл, как это было с Максом — прошло столько времени — а может тогда не особо интересовался. Эля, которая ещё не отошла после тяжёлых родов, настаивала, что будет кормить грудью, и этот процесс занимал уйму времени и сил. Она ходила раздражённая и не выспавшаяся, и для мужа у неё эмоций уже не оставалось.

«Пошло всё к чёрту! — решил про себя Лёха — возьму тётку с детьми посидеть, скажу Эльке, пусть сцедит молоко, заткнёт в лифчик прокладки, чтобы не протекло, и в ресторан, а потом в гостиницу, хоть оторвёмся. Или ещё что-нибудь поинтереснее придумаем».

— Алексей Николаевич, вам кофе или чай?

Он с удивлением уставился на симпатичную блондиночку лет двадцати в короткой юбке, зашедшую в кабинет и задавшую ему этот вопрос.

— Ты кто?

— Как же, я ваша временная секретарша, Люда. Виталик заболел, и вам должны были позвонить из агентства, что пришлют меня.

— А, точно, звонили. Тогда, пожалуйста, кофе, чёрный.

Лёха специально взял себе секретаря-мужчину, чтобы не было никаких отвлечений, и не пожалел об этом. Виталик, спокойный мужик лет тридцати пяти, оказался на удивление организованным и полезным. И вот угораздило же его заболеть в самый неподходящий момент, а тут ещё прислали эту вертихвостку! Как будто он её тип не знает!

— Пожалуйста, кофе, — ставя чашку на стол, Люда наклонилась гораздо ниже, чем было нужно, предоставляя ему полный обзор её небольшой груди в слишком низком декольте блузки. — Вам что-нибудь ещё нужно?

— Нет, спасибо.

Девушка вышла, покачивая бёдрами. Лёха по привычке оценил её фигуру и подумал, что одного приглашения на ужин было бы достаточно. Пожалуй, обошёлся бы и без ужина, но это всё осталось в прошлом. Он не собирался изменять Эле.

— Пап, привет, как дела? — звонок Макса пришёлся как нельзя кстати.

— Лучше тебе не знать!

— У меня новости!

— Хорошие, надеюсь?

— Супер! Я женюсь!

— Вот это да! На девушке?

— Блин, а на ком же ещё?

— Есть вариант Далии. Если она станет твоей женой, сам знаешь, я скорее повешусь, чем буду называть её «доченькой»!

— Не беспокойся, умрёшь своей смертью. Я расстался с Далией.

— Ничего себе, за ум взялся. Я уже обожаю твою невесту. Что же это за таинственная девушка? Погоди, понял — твоя «сандаловая» знакомая? Тепло?

— Ты, папа, просто ясновидец! Да, она, её зовут Лиза.

— Ну что ж, отчаянная, если согласилась за тебя замуж выйти! Надо с ней познакомиться!

— Мы скоро приедем к вам в гости! Привет Эле и поцелуй за меня братишку!

Разговор с матерью Макс оттягивал сколько мог. Они не общались очень долго, и он боялся предстоявшего объяснения: не мог поручиться что, не выдержав, не выразит ей свою горечь и обиду.

Нинка не поверила своим глазам, когда увидела номер сына. Он простил её, какое счастье! Так и получилось, что ответила она Максу уже сквозь рыдания.

— Мам, что с тобой? — испугался парень. — Только не плач, я больше на тебя не злюсь, всё будет, как раньше! Я вечером заеду, ладно?

— Максик, маленький мой, извини, что не сдержалась, я так ждала твоего звонка. Приезжай, пожалуйста.

Макс зашёл в квартиру, которую ещё считал домом, и огляделся. Всё вроде было на своих местах, только более обшарпанное и запущенное. Да и мать сильно постарела за эти месяцы: в волосах появились седые нити, под глазами — тёмные круги. Максу вдруг стало пронзительно жалко её, и он простил всё и сразу. Нинка потрепала сына по щеке, не зная, как общаться с этим новым, повзрослевшим и ставшим чужим, парнем.

— Пойдём, чаю попьём, — потянула она Макса за руку.

Мать приготовила его любимые пирожные — «картошку». Макс присел к столу и почувствовал, будто прошедших месяцев не было, мама ждала его, как всегда, с работы, и они сейчас посидят чуть-чуть, а потом он уйдёт спать в свою комнату.

— Как ты?

— Сначала ты мне всё о себе расскажи, Максик. Я ведь ничего не знаю, — на лице матери появилось жалостливое