Проделки Джинна - Андрей Саломатов

– Как ты думаешь, если я отключу во всем здании свет, в темноте мы сумеем отыскать нашу лабораторию? — обратился он к жене. — По–другому сигнализацию не отключить!

– Сумеем, я помню, где она находится, — уверенно ответила Анна и вдруг выдала нечто такое, от чего у Самолетова чуть не случилась истерика. — Только без электричества ты не включишь компьютер. К тому же охранник наверняка смотрит телевизор и переполошится.

Дмитрий едва сдержался, чтобы не накричать на жену, которая всего лишь высказала здравую мысль. Взяв себя в руки, он растерянно посмотрел на нее, затем растерянность на его лице сменила ярость, и Самолетов швырнул бесполезные инструменты на пол. Он вдруг совершенно ясно осознал, что не готов к операции, а значит, ничего у него не выйдет, и они напрасно рискуют свободой, а может, и жизнью.

– Я не знаю, как отключить эту сволочную сигнализацию, и есть ли она вообще в этом железном гробу, — упавшим голосом произнес Дмитрий и посмотрел на жену. При этом он лихорадочно искал выход из положения, пока ответ, пусть и сомнительный, не вызрел в его мозгу. — С охранником — черт с ним! Сам он сюда чинить свет не полезет, будет звонить начальству, в конце концов, вызовет электрика. — Пока он это говорил, новый план принял окончательную форму, Самолетов перевел дух и уже спокойнее продолжил: — Я не собираюсь переписывать информацию на диски. За это время можно успеть вырвать из компьютеров блоки памяти и смотаться. Уж это–то я смогу. Потом мы откроем окно и уйдем задами. Правда… — Дмитрий посмотрел на жену, запнулся и тихо закончил: — Придется прыгать со второго этажа.

Неожиданно Анна заплакала и этим еще больше разозлила Самолетова.

– Зачем мы сюда приехали? — едва слышно прошептала она. — Мы бы привыкли… мы же жили…

– Я тебя сюда с собой не тащил, — чеканя каждое слово, с ненавистью ответил Дмитрий. Он вдруг принялся открывать все шкафы подряд и, явно юродствуя, продолжил: — Да, я идиот. Идиот абсолютно во всем. Это я сорвал эксперимент, я привез тебя сюда. Я снова открыл дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», я же залез в этот подлый шкаф, на котором написано, что залезать в него нельзя. И при этом я не могу отключить сигнализацию! — Он остановился и всплеснул руками. — Я придурок! Подонок! Как тебе больше нравится?

– Никак, — вытирая нос, ответила Анна. — Мы бы привыкли…

– Я все равно сделаю, что задумал, — не обращая внимания на ее слова, сказал Самолетов. — Потому что, ко всему прочему, я упрямый и больше не хочу так жить. Не хочу привыкать. НЕ ХОЧУ! — истерично закричал Дмитрий. Он быстро подошел к кейсу и схватил монтировку.

– Не ори, не ори, не ори, нас услышат! — не переставала повторять Анна. Она бросилась к осатаневшему мужу, но было поздно. Самолетов уже вернулся к шкафу, размахнулся и со всей силы ударил монтировкой по предохранителям.

– Не надо, Дима! Не надо, — в последний момент закричала Анна. Целый сноп искр отбросил Дмитрия назад, и он навзничь упал на железный стол. Одновременно мигнул и погас свет, бутыль на столе качнулась, полетела на пол и вдребезги разбилась между двумя большими картонными коробками с бельем. Щитовая сразу наполнилась удушливым запахом бензина и спирта, той самой смесью, которую по распоряжению Парамонова приготовила лаборантка.

Закрывая лицо руками, Самолетов отскочил от искрящего шкафа, но поскользнулся в пролитой жидкости и, стараясь удержать равновесие, отчаянно замахал руками. Он грохнулся в лужу в тот самый момент, когда горючая смесь полыхнула от искры красно–синим пламенем и огонь почти сразу охватил все пространство комнаты.

Истошно вопили оба, и Дмитрий, и Анна. Самолетов корчился в огне и даже не пытался подняться и выскочить из пламени. Он лишь вертелся в огромной горящей луже, перекатывался с боку на бок, со спины на живот и по–звериному выл, пока не потерял сознание. Анна же, отрезанная от запертой двери стеной огня, инстинктивно подалась назад в угол, где совсем недавно спала. Она забилась в него, сползла по стене на пол и обхватила голову руками. Какое–то время Анна еще жалобно упрекала мужа, просила его одуматься и звала на помощь. Затем едкий, ядовитый дым заполнил ее легкие, она закашлялась и замолчала.

Охранник на первом этаже не слышал криков Анны и Дмитрия Самолетовых. В его стеклянном скворечнике с кондиционером громко работал телевизор на аккумуляторных батареях, а сам он лежал на топчане, посасывал из бутылки пиво и сонно щурился на юную красавицу, восходящую кинозвезду, поразительно напоминавшую Анну в молодости.

Дмитрий и Анна ощутили себя одновременно и совсем рядом друг с другом. Они неслись на огромной скорости вперед, и то, что их окружало по бокам, напоминало колоссальную аэродинамическую трубу с туманными стенками. Ни он, ни она больше не чувствовали своих земных тел, хотя внешне оба выглядели такими же, как и при жизни. Даже одеты они были в ту же самую одежду, хотя и не чувствовали ни ее веса, ни прикосновения. Разница заключалась лишь в выражении лиц — оба казались удивительно спокойными. Исчезли куда–то и душевная боль, и чувство безысходности, которые за последние сутки не оставляли их ни на минуту. Они удивленно смотрели друг на друга, озирались по сторонам и ждали, чем закончится этот странный, незапланированный полет в неизвестность.

Впереди образовалась ослепительно белая точка, которая стремительно разрасталась. Вначале — в небольшое пятно, затем границы ее раздвинулись до размеров парашютного купола, и вскоре все пространство от горизонта до горизонта заполонило собой нечто невыразимо белое. Дмитрий попытался дать этому феномену более конкретное определение, но из всего запаса слов для его описания ни одно не подходило. Лишь заглянув внутрь себя, он понял, что по мере приближения к белому душа его наполняется чем–то очень светлым и теплым, словно после утомительного опасного путешествия он возвращался в родной дом.

Куда острее то же самое ощущала и Анна. Ей даже не пришлось подбирать нужные слова, чтобы как–то обозвать свое необычное состояние. Она просто чувствовала себя бесконечно счастливой. Крайняя степень умиротворения и любви переполняла ее изнутри и самым невероятным образом обволакивала снаружи.

Но все это длилось недолго. Испытав самое яркое в своей жизни чувство, они опустились на небольшой островок, по живописности превосходивший все виденное ими во сне и наяву. Этот чистый уголок нетронутой природы со всех сторон был окружен водой, и в какую бы сторону они ни посмотрели, кругом была лишь одна спокойная водная гладь. Единственным напоминанием о существовании цивилизации и, собственно, земной жизни было здание, рядом с которым они опустились. Вернее, зданием его можно было назвать лишь с большой натяжкой. При виде этого чуда привыкший к точным формулировкам Самолетов совершенно растерялся. Он никогда не видел ничего подобного и даже в воображении не мог представить, как все это соотносилось с такими привычными понятиями, как «жилье» или «учреждение».

Дмитрий с Анной ступили под колоннаду и пошли по сияющим белизной теплым плитам. Они не знали, куда и зачем идут и стоит ли вообще здесь куда–либо двигаться. Оба уже давно догадались, что произошло, но не заговаривали об этом, боясь, что фантастическое видение может исчезнуть так же внезапно, как и появилось.