Дорога в Рим - Бен Кейн

— Назад! — крикнула Фабиола. — Все в дом!

Хотя драка шла в нескольких шагах от входа, еще двоих защитников успели убить по пути. Стоя в дверях, девушка в ужасе видела, как их разрубили в куски. Последним порог переступил Бенигн. Напоследок он изловчился разнести дубиной плечо кого-то из нападавших и теперь, тяжело дыша, навалился на дверь и вдвинул на место засов. Остальные тут же подперли двери тяжелой мебелью под доносящийся с улицы грохот: враги колотили в створки кулаками и оружием. Как только бойцы по обе стороны порога перевели дух, через дверь полетели сочные оскорбления.

Фабиола искренне верила, что усилия врагов ни к чему не приведут, если, конечно, бандиты не приволокут таран. Занявшись ранеными, она старалась не думать о худшем. Бенигна, к счастью, задело не сильно, и когда она промыла надрез ацетумом, кто-то из легионеров тут же принялся сшивать края раны льняной нитью. Еще семеро отделались царапинами, и лишь одному прорубили бедро до кости, повредив крупную артерию. Кровь струилась по мозаичному полу, собираясь в лужу, и Фабиола дивилась тому, что боец, лежащий почти без сознания, еще не умер. Кровь удалось остановить только тугой повязкой из веревки и деревянных брусков, и никто не поручился бы, что раненый выживет.

К тому времени, как все раны были перевязаны, поток оскорблений по ту сторону двери почти иссяк. Фабиола насторожилась. Банда Сцеволы наверняка так легко не отстанет! Открыть дверь она побоялась и вместо этого поспешила в ближайшую комнату, выходящую окном на улицу. Как и большинство крупных домов, Лупанарий снаружи не пестрел украшениями, на фасаде виднелись лишь несколько маленьких (чтобы не пролез мужчина) окошек, и эта особенность постройки, защищающая от сторонних взглядов и вторжений, теперь изрядно мешала наблюдать за улицей.

Взобравшись на табурет, Фабиола выглянула наружу сквозь маленькое зеленое стекло, которое хоть и было немыслимой роскошью, но изрядно искажало видимую картину. Девушка разглядела лишь группу мужчин многочисленнее прежней. Должно быть, подошло подкрепление. Бойцы переговаривались и указывали на Лупанарий, кто-то коренастый, стоя в центре, отдавал распоряжения остальным. Неужели Сцевола?..

Затаив дыхание, Фабиола вглядывалась в происходящее. Когда между фигурами мелькнула лестница, девушка пала духом. Такого она не ожидала! Бормоча проклятия, она смотрела, как головорезы подносят лестницу к стене Лупанария. Если они сдвинут черепицу, откроется проход под крышу — и бандиты проникнут в дом! Их больше двух десятков, они зайдут с разных сторон. Придется разделить силы и отбиваться сразу во всех комнатах!.. Сосчитав лестницы, Фабиола всерьез запаниковала.

Лестниц было пять.

Она спрыгнула с табурета и позвала Бенигна с Веттием.

Оставалось одно. Отступить в центральный двор, в нем всего два входа. Там, по крайней мере, можно сражаться бок о бок, пока не перебьют. Впрочем, Фабиола понимала, что для нее и для девиц смерть наступит не сразу. Бандиты не упустят случая попользоваться столькими телами. Сцевола явно собрался завершить то, на что покушался годы назад. Вспомнив былое и представив себе ближайшее будущее, девушка содрогнулась, однако велела себе не терять решимости. Кому-то из привратников придется убить ее и девиц перед тем, как их захватят.

Сжав в руке гладиус, Фабиола устремилась в приемный зал.

Вот, оказывается, чем завершатся все ее мечты и надежды.

Полным провалом.

Долгое время за дверью царило молчание.

Охваченный ледяной яростью, Ромул постучал вновь. На этот раз он услышал шаркающие шаги — и вновь все стихло.

— Гемелл! Открывай!

Вновь повисла тишина, однако Ромул не сомневался, что купец стоит по ту сторону двери. Юноша приналег на хрупкие доски, они тут же слегка подались под напором.

— Я ведь могу и силой. Советую не дожидаться, — объявил он. — Считаю до трех. Раз.

— Кто там? — Ворчливый голос явно принадлежал Гемеллу. — Я на этой неделе уже платил за комнату!

— Два. — Ромул по наитию сунул кинжал обратно в ножны.

— Хорошо-хорошо.

Засов отодвинули, скрипнула дверь. В проеме показался Гемелл, поседевший и осунувшийся с тех пор, как Ромул видел его в последний раз. Дряблые щеки обвисли, брюхо изрядно усохло. С плеч свисала драная туника, заляпанная едой и вином, на ногах болтались стоптанные сандалии. Бывший купец скорее походил на бездомного бродягу, живущего среди гробниц на Аппиевой дороге. Однако заносчивость осталась при нем.

— Ты кто? — презрительно бросил он. — Мы знакомы?

Ромул не ответил. Он не мог до конца поверить, что этот вонючий бедняк и есть его бывший владелец.

— Порций Гемелл? — спросил он для надежности.

— Да, — раздраженно ответил тот. — Что надо?

Ромул с трудом удержался от отповеди.

— Нелегко тебя найти. Я думал, ты живешь на Авентине. В большом доме.

— Жил. Когда-то, — хмуро буркнул купец.

Ромул не упустил случая растравить старые раны Гемелла.

— Теперь всего лишился, да?

— Боги от меня отвернулись, — простонал тот, не уловив сарказма. — Что ни затевал — везде неудача. Особенно в последний раз. Хотел разбогатеть как Крез — и лишился последнего…

— Дикие звери, я слыхал, — поддержал его Ромул. — Жаль, что утонули, правда?

Гемелл вздрогнул от неожиданности.

— Откуда ты знаешь?

— Я работал на Гиеро, — сообщил Ромул. — Он умелый бестиарий. Да и человек хороший.

Купец слегка расслабился, однако подозрительности не утратил.

— Гиеро не собирается с меня взыскивать? Скажи ему, у меня ничего нет, совсем ничего! Ростовщики все забрали, даже виллу в Помпеях пришлось продать…

— Рад слышать, — усмехнулся Ромул.

— Что? Ты кто? — выдохнул Гемелл, выказывая первые признаки страха. — Чего ты хочешь?

— Ничего особенного, — жестко усмехнулся Ромул, вытаскивая кинжал.

Гемелл в ужасе попытался захлопнуть дверь — тщетно: Ромул подставил ногу и, не отрывая взгляда от купца, приставил клинок к левой глазнице Гемелла.

— Помнишь меня?

— Нет, — испуганно прошептал купец, отпуская дверь. — Впервые вижу.

— Смотри внимательнее, — посоветовал юноша, двинув острие кинжала еще ближе к глазу Гемелла.

Задыхаясь от страха, купец вгляделся в мускулистую фигуру отставного солдата — черноволосый синеглазый красавец с орлиным носом казался по-прежнему незнакомым. Татуировка на правом плече, выдававшая в нем приверженца Митры, тоже ни о чем не говорила.

— Ты на меня когда-то работал?

— О да, — усмехнулся Ромул. — С рассвета до заката, семь дней в неделю.