Дорогое удовольствие - Татьяна Никандрова

– Я борщ люблю, – поводит плечами Антон. – И драники.

Борщ и драники? Он серьезно? Я рассчитывала услышать что-то типа «фуа-гра в клюквенном соусе», а все оказалось очень даже приземленно и банально. Выходит, Пеплов не такой уж выпендрежник?

– А почему в ресторанах всегда такие сложные блюда заказываешь? – недоумеваю я.

– Ресторанный борщ, как правило, жидковат, а драники вообще нигде не подают, – заявляет он. – В общепите я обычно заказываю то, что с высокой вероятностью хорошо приготовлено.

– Тогда в следующий раз к твоему приходу пожарю драники, – посмеиваюсь я, дивясь легкости поставленной задачи.

– А будет следующий раз? – парень немного щурится, и по обыкновению холодный блеск его глаз сменяется теплым мерцанием.

Мне чудится, или он правда со мной заигрывает?

– Если ты хочешь, – в тон ему отвечаю и, стараясь не переборщить с кокетством, прячу глаза в тарелке.

– Хочу, – понижая голос до совсем уж откровенного флирта, отзывается он.

Повинуясь порыву, я вскидываю на него взгляд, а дальше… Дальше вихрь всколыхнувшихся эмоций смывает меня с берегов реальности, потому что Пеплов смотрит так, как никогда не смотрел – не просто с животным вожделением, а с трепетной нежностью. Я даже не думала, что она так умеет.

– Что? – хрипло спрашиваю я, растерявшись под напором его пристального внимания.

– Знаешь, а я, оказывается, скучал по тебе, – Антон отодвигает тарелку и протягивает руку к моему лицу.

Его большой палец медленно, но твердо касается щеки, соскальзывает по линии подбородка и проходится по нижней губе, слегка сминая ее. Он действует властно и уверенно, абсолютно точно зная, что происходящее мне нравится. До помутнения в глазах нравится. Ведь я тоже скучала. По низкому, пробирающему до мурашек голосу, по горячим рукам, по темным непослушным волосам, до которых так хочется дотронуться... По нему целиком скучала.

И вот Пеплов ласкает мои губы, а я безропотно тону в черной бездне его глаз. Ни слова, ни звука вымолвить не могу. Онемела, размякла, разомлела. А он все держит и держит меня в сетях своего гипнотического взора. Не дает волю, не отпускает. Мучает и вместе с тем на небеса возносит.

Только бы снова не столкнул с высоты на землю. А то во второй раз я не переживу, не справлюсь, не выдержу. Возможно, за каждой сильной женщиной действительно стоит мужчина, который ее ни во что не ставил. Но за каждой счастливой женщиной – всегда мужчина, который ее любил.

– Мне… Мне страшно, Антон, – тихонечко пищу, изнывая от жара и томления, которые парализующими волнами прокатываются по телу.

– Почему?

Пеплов убирает руку от моего лица, разворачивается, а потом резко и совершенно внезапно притягивает стул, на котором я сижу к себе. Расстояние между нами сокращается до каких-то жалких сантиметров, а мои сведенные колени почти упираются в область его паха. Теперь мы сидим точно друг напротив друга, и от этого я ощущаю себя еще более уязвимой и подвластной. В такой позе мне не спрятаться и не защититься от его порабощающей энергии. Она забивается нос, проникает в легкие, вбрасывается в кровь и пронизывает все мое нутро на клеточном уровне.

– Потому что ты это ты, – выдыхаю я, цепляясь за остатки рациональности. – Я не знаю, что у тебя в голове. Не знаю, о чем ты думаешь, чего хочешь от своего будущего и… Есть ли в нем я. Я ничего не знаю, Антон. А снова наступать на одни и те же грабли мне совсем не хочется.

Удивительно, как мне вообще удается облекать свои мысли в словесную форму, ведь близость Пеплова пьянит похлеще любого алкогольного напитка. Я даже чувствую, как у меня голова кружится и из стороны в сторону ведет.

– Камила, – лицо парня становится серьезным. – Я не мастер считывать завуалированные страхи и чувства, поэтому давай ты прямо задашь мне все интересующие тебя вопросы, а я, как всегда, честно на них отвечу. Такой вариант тебя устроит?

– Эм… Да, пожалуй, – слегка растерявшись, мямлю я.

– Тогда начинай, – разрешает парень.

Его ладони ложатся на мои колени, но дальше не двигаются. Очевидно, он понимает, что этот разговор для меня очень важен, поэтому не пытается прямо сейчас залезть мне под юбку. И я это очень ценю.

– Ты сейчас спишь с кем-нибудь? – сильно нервничая, спрашиваю я. – Не в смысле прямо сейчас, а в данный период жизни… Ну, то есть…

– Я понял, – он прерывает поток моих нескладных объяснений. – Нет, я сейчас ни с кем не сплю, но с тобой – очень хотелось бы.

Я так взволнована его признанием, что даже забываю улыбнуться в ответ на прозвучавший в конце эротический намек. Потом, все потом! Сейчас я должна докопаться до истины!

– А как же Саша Астахова? – звучит мой следующий вопрос.

– Она в прошлом.

– Вы с ней виделись после твоего освобождения?

– Да, виделись один раз, – отзывается Пеплов, глядя мне прямо в глаза. – Для того, чтобы расставить точки на i.

– Ты ее любил? – меня несет так, что не остановить.

– Кажется, я уже отвечал на этот вопрос, Камила, – хмурится Антон. – Нет, не любил.

Я делаю небольшую паузу, обдумывая услышанное. Значит, с Астаховой покончено. Это, конечно, отличная новость, но света на наши с ним отношения она все равно не проливает.

– А ко мне ты как относишься? – с замиранием сердца, интересуюсь я и, не выдержав напряжения, добавляю. – Пойми правильно, на просто секс я больше не согласна. Мне кажется, я достойна… Нет, я точно достойна нормальных отношений! И, знаешь, Антон, – я с вызовом вскидываю подбородок, – меня есть, за что любить!

– А разве я когда-либо говорил, что тебя не за что любить? – парень недоуменно приподнимает бровь. – По-моему, я всегда внушал тебе обратное. Ты умная, искренняя, настоящая и, безусловно, заслуживаешь лучшего.

Сердце обезумевшей птицей колотится о ребра, а кровь в жилах бурлит раскаленной лавой. Боже, как же я нервничаю! Ведь сейчас в буквальном смысле решается моя судьба… Какой женщиной я стану? Сильной или счастливой?

Антон находит мои подрагивающие ладони и прячет их в своих, больших и теплых. И от этого уютного, успокаивающего жеста мне и впрямь становится легче.