Отражение не меня. Сердце Оххарона - Марина Суржевская

Справа от Сейны стоял посол Ящеров — скрюченный старик, сплошь покрытый желтой чешуей, так что и непонятно было — это одежда или его собственная кожа. Слева возвышался бородатый Равнинник в меховой накидке и рогатом шлеме.

Новый Оххарон налаживал новые связи.

Вздохнула и положила ладонь на грудь, туда, где билось мое сердце. Бог Мрака взирал на меня сверху, и я улыбнулась ему.

Шариссар

Великий Мрак, как же она красива!

Он дикий ревнивец и собственник, потому что даже сейчас хочет закрыть Лею от посторонних взглядов, запереть в своих владениях и никуда не выпускать. А еще лучше — привязать к кровати, к той самой, с которой утром так не хотелось вставать. Ночью они вновь не выспались, потому что он не мог насытиться ею, ему требовалось снова и снова присваивать и обладать, чтобы убедиться, что Лея — его. Он помешался на своей разноглазой кошечке, рычит диким зверем, и даже Айк уже боится смотреть в сторону закольцованной пары дарей-рана.

Паладин улыбнулся, повторяя про себя эти слова. Закольцованная пара… Его пара.

Правда, Айк все равно смотрит.

Трудно не смотреть на наследницу темного престола и будущую королеву.

Шариссар наблюдал, как Лея идет по проходу — в тяжелом наряде, расшитом серебряными и алыми цветами, со сверкающей короной в темных волосах с белыми прядями, и чувствовал, что сердце вновь забилось в стремительном беге. Такое прекрасное и забытое чувство — бьющееся от волнения и счастья сердце…

Незабудка послала ему воздушный поцелуй, и Шариссар улыбнулся краешком рта. И вновь вспомнил, как они неслись по Хандраш, как обнимали его звериную шею детские ручки.

Острог высился на побережье темной и чужеродной громадиной, и Шариссар перепрыгнул обрушенную стену, не останавливаясь.

— Мой господин! — навстречу выбежал Айк.

— Собери всех стражей, — на ходу бросил Шариссар, возвращаясь в человеческую форму. — Я буду через минуту.

Он подхватил Незабудку и рванул к башне, что находилась под защитой духа-наставника.

Уже внутри присел перед девочкой на корточки.

— Я должен идти, обещай, что не будешь бояться, Сиера.

Она серьезно кивнула.

— Шариссар-рей?

— Да, Незабудка?

— Ты защитишь Лею?

Он положил ладонь на грудь.

— Клянусь своим сердцем.

— Тогда я не буду бояться, — кивнула девочка и пошла к ожидающему ее наставнику.

На красной брусчатке двора его ждали стражи — суровые воины, которых он лично отбирал и обучал. Палладии окинул напряженные лица хмурым взглядом, медленно кивнул.

— Темные пан-реи, не буду скрывать — я не имею права вам приказывать, потому что больше не дарей-ран. И я не буду просить вас идти за мной, — сказал он. — Потому что со мной — означает против стражей Ее Темнейшего Величества. Это может означать смерть для каждого из вас. Я хочу, чтобы вы сделали свой выбор самостоятельно и осознанно. В этом мире находится та, что стала моей парой, и ее я буду защищать до последней капли темной крови. Кто захочет встать рядом, тот должен понимать, что воевать придется на стороне врага. — Он отвернулся. Время разговоров закончилось. Настало время действий. И когда повернул голову, увидел, что его стражи, все, как один, сделали шаг вперед.

Никто не пожелал остаться в Остроге. Эти стражи всегда были верны ему, а не темнейшей.

И самое удивительное, что рядом встали ящеры, те самые, которых доставили из королевского дворца. Одна из стен Острога рухнула, выпустив пленных из их темницы.

— Мы тоже пойдем с тобой, — хрипло сказал Разан Тхи. — И будем сражаться. Это плата за возможность умереть в бою, а не на потеху Темному Двору. И если выживем, обещай нам свободу и возвращение в наш мир, паладин.

Шариссар коротко кивнул:

— Обещаю. Если буду жив, то верну вас.

Он коротко выдохнул и вскинул ладонь:

— Вперед!

Но уйти из Острога они не успели…

Грани миров вновь соприкоснулись, разрывая ткань пространств и разделяя Оххарон и Пятиземелье. Шариссар яростно рванул к белесой стене, но его откинуло с такой силой, что паладин отлетел, с рычанием переворачиваясь в воздухе.

— Мы возвращаемся! — закричал Айк.

Стены Острога дрогнули, сверху посыпались камни и битое стекло, куски черепицы и дерева. Красная брусчатка двора встала горбом и треснула, а за стеной крепости вновь появился привычный пейзаж Оххарона.

— Нет! — Шариссар ударил ладонью по стене с такой яростью, что пробил дерево. На кулаке осталась кровь, но он не обратил внимания.

— У нас готова арка, господин. — Айк тряс головой, в его волосах застряли кусочки битого камня. — Мы приготовили ее, когда началось перемещение!

Выяснять подробности паладин не стал, рванул в указанную сторону, лихорадочно прокручивая в голове дальнейшие действия.

Куда теперь? Куда?

К королеве?

Умолять или угрожать пустить его в Хандраш?

Во Вместилище Тысячи Душ?

Куда?!

Миры вновь разъединились, но в Хандраш остались оххаронцы из загона. А стражи королевы? Успели ли они перейти грань и напасть на Академию?

Он взвыл, бросаясь к арке, но она вспыхнула раньше.

— Что за… — начал Шариссар. И осекся. Потому что из перехода выскочила черная хищница и фыркнула, вызвав у всех стражей, что были у стены, слаженный вздох восторга. Шариссар собственнически зарычал и подхватил обернувшуюся Лею. Она была растрепанная, взволнованная, с кровью на рукаве и в грязной одежде.

— Успела, — выдохнула она и пошатнулась.

Он поднял девушку на руки, когда она начала оседать на красный камень брусчатки, совершенно не понимая, что происходит, но чувствуя, как внутри разливается счастье.

И, понимая, что держит на руках самое ценное, что есть в его жизни, прижимал к груди, чтобы уже не отпустить никогда.

— Ты вернулась? — Он обнял ее крепче, всматриваясь в глубину разноцветных глаз. — Вернулась… ко мне?

— Я никуда не уходила, — сипло сказала Лея. — Тебе лишь показалось…

— Я без тебя чуть не умер, — слова — непривычные и слишком обнажающие его душу — он выдавил с трудом, но, кажется, она поняла то, что он не смог сказать.

— Чуть — не считается… — лукаво улыбнулась Лея.

Элея

— Я клянусь служить этому миру, этой земле и этому народу. Быть Тьмой милосердной и оберегающей, укрывающей и ободряющей, дающей жизнь приходящим и вечный покой ушедшим. Я клянусь беречь этот мир, как берегу свое сердце.

Слова древней клятвы пронеслись под сводами величественного храма и достигли самых дальних уголков огромного здания. Мгновение ничего не происходило, а потом статуя Мрака засветилась золотым светом. Моя клятва была услышана и принята.