Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848 - Найл Фергюсон

По правде говоря, браки Ротшильдов между собой в третьем поколении так же не отличались спонтанным влечением, как в свое время браки их родителей, пусть даже одному или обоим партнерам удавалось вызвать в себе не просто теплое чувство к супругу. «Ведутся переговоры с тетей Генриеттой о браке Билли [Энтони] и Луизы [Монтефиоре], — сообщал Лайонел братьям накануне собственной свадьбы, как будто передавал курс акций на франкфуртской бирже. — Джо [Джозеф Монтефиоре] не пользуется слишком большой благосклонностью Х[анны] М[айер]. Он увивается за Луизой, которая не обращает на него внимания. У молодых Чарлза [Карла Майера] и Лу [Луизы] ничего не происходит; они едва ли обменялись несколькими словами». Сразу после свадьбы он передал братьям новости: «Х[анна] М[айер] и Дж[озеф Монтефиоре] почти не разговаривают друг с другом. Последний увивается за Л[уизой], за которой ухаживает еще один кузен [Майер Карл]; она ему, очевидно, понравилась. Дай Бог, они поженятся, и он будет мне вдвойне зятем». Его мать следила за брачным рынком еще пристальнее. Майер Карл, сообщала она, «более покладист и общителен, чем я ожидала, и вполне способен, если захочет, произвести впечатление на сердце молодой дамы. По-моему, сейчас он мужественнее, чем другой наш молодой поклонник; Майер не меняется, нет никакого флирта между ним и другой Шарлоттой Ротшильд, поэтому, кто бы ни стал счастливчиком в будущем, у нас нет повода для ревности». Через шесть лет она выдала дочь Луизу замуж за вышеупомянутого Майера Карла, в то время как «другая Шарлотта» — в то время, как впервые обсуждались ее перспективы на брачном поприще, ей было всего одиннадцать лет — вышла за ее сына Ната.

Типичным для Викторианской эпохи следствием такой системы браков по расчету было то, что Ротшильдам-мужчинам позволялось «делать глупости»: личные письма, которыми обменивались сыновья и племянники Натана со своими друзьями, намекают на большое количество добрачных связей. Старшее поколение относилось к подобным шалостям терпимо, при условии, что они ничему не помешают и не расстроят систему внутрисемейных браков. Так, в 1829 г. Энтони — его, наверное, можно назвать плейбоем своего поколения — перешел грань, воспылав слишком серьезными чувствами к неизвестной (но неподходящей) девушке во Франкфурте. Отец в гневе вызвал его домой, обвинив Амшеля в пренебрежении обязанностями дяди.

Первой и самой главной причиной для внутрисемейных браков была именно забота о единстве всех пяти домов. С этим связано и желание не распылять огромное состояние пяти братьев — не допустить, чтобы оно попало в руки «чужаков». Поэтому, подобно многим бракам по расчету того времени, каждый брак Ротшильдов сопровождался подробнейшими брачными контрактами, в которых речь шла об имуществе супругов. Когда Джеймс женился на Бетти, она не получала прав на его состояние, но ее приданое в размере 1,5 млн франков (60 тысяч ф. ст.) оставалось частью ее отдельного имущества. В том случае, если бы супруг неожиданно скончался раньше ее, она получила бы назад не только свое приданое, но и еще 2 млн 250 тысяч франков. Год спустя, выходя замуж за Ансельма, Шарлотта получила от отца не только приданое в 12 тысяч фунтов (в британских ценных бумагах), но и еще 8 тысяч фунтов от дяди и новоиспеченного свекра «для отдельного пользования», и еще тысячу фунтов от Ансельма в качестве своего рода добрачного «первого платежа»; в то же время сам Ансельм получил 100 тысяч фунтов от своего отца и 50 тысяч фунтов от Натана. С такими крупными суммами расставались без труда — ведь деньги оставались в семье.

Но если отвлечься от меркантильных соображений, найти подходящих партнеров за пределами семьи было непросто и с социальной точки зрения. К середине 1820-х гг. Ротшильды стали так баснословно богаты, что оставили далеко позади другие семьи сходного происхождения. Даже в 1814 г. братьям трудно было найти подходящего мужа для своей младшей сестры Генриетты. После долгих и мучительных раздумий они остановились на Абрахаме Монтефиоре, с которым Натан уже состоял в родстве по браку. Первый кандидат, по фамилии Холлендер, казался Карлу неподходящим не потому, что Генриетта его не любила — она относилась к нему равнодушно, — но потому, что, как он выразился, «похоже, у Холлендеров ужасно много родни… По правде говоря, молодые люди высокого класса в наши дни встречаются редко». С другой стороны, некий Кауфман, которого Генриетта любила, казался ее братьям «мошенником». Через десять лет, когда Амшель и Соломон убедили свою старшую сестру, Шёнхе (ее называли также Жаннет или Неттхе), снова выйти замуж после смерти ее мужа Бенедикта Вормса, ее младшие братья отнеслись к браку неодобрительно. Как Джеймс жаловался Натану, ее новый муж — простой бедный биржевой маклер с Юденгассе: «Ей не на что жить, и она признавалась моей жене, что у нее в доме нет хлеба. Он мерзавец. Ее приданое он проиграл. Сегодня он снова пошел на биржу; может быть, он отыграет то, что потерял. Однако я в это не верю. Скажи, каково твое мнение? Нужно ли нам что-нибудь давать ей каждый год? А пока я лично от себя подарил ей несколько тысяч франков».

К тому времени Ротшильдам по-настоящему подходили только другие Ротшильды.

История Джозефа Монтефиоре в августе 1836 г. прекрасно иллюстрирует как исключительность брачной системы, так и политики внутрисемейных браков. Хотя мать Джозефа, Генриетта, была урожденной Ротшильд, предположение (после смерти его дяди Натана), что его могут «принять партнером в фирму», натолкнулось на ледяной прием у Лайонела. «Он наотрез отказал мне, — сообщал Монтефиоре своему дяде Мозесу, — под тем предлогом, что их [партнеров] и без того слишком много и что создастся плохой прецедент. Впрочем, он сказал, что я могу обратиться к своим дядям во Франкфурте, а он будет голосовать так же, как и большинство… Кроме того, он заметил: если я стану партнером, мне придется сменить фамилию на Ротшильд». Все было рассчитано на то, чтобы задушить идею на корню, и замысел Лайонела возымел желаемое действие: Монтефиоре «самым решительным образом не понравилось это условие», и он, более того, «настолько не одобрил ее, что решил даже не говорить ни о чем со своими дядями». Неунывающий и, судя по всему, толстокожий молодой человек предложил, чтобы его приняли в состав правления Лондонского дома без статуса партнера, но с возможностью жениться на сестре Лайонела, Ханне Майер. Но и это предложение, как мы увидим далее, было отклонено.

Однако политика внутрисемейных браков таила в себе одну опасность, которую Ротшильды тогда едва ли сознавали. Запреты на браки между кузенами были широко распространены в христианской культуре начиная с VI в., когда папа Григорий повелел, чтобы «верные женились лишь на родственниках в третьей или четвертой степени родства». В Америке XIX в. в восьми штатах были приняты законы, запрещавшие браки между кузенами, а еще в тридцати такие браки считались гражданским правонарушением. Уильям Коббет даже считал «женитьбу Ротшильда на собственной племяннице» доводом против эмансипации евреев. Однако в иудейских законах такого ограничения не существовало. Более того, в силу принудительной изоляции в гетто в таком городе, как Франкфурт, родственные браки даже поощрялись. Научное изучение наследственности началось лишь в конце XIX в., и только во второй половине XX в. генетики до конца поняли, какие последствия могут вызывать браки между кузенами и другие формы эндогамии. Так, в наши дни известно, что высокий процент болезни Тея-Сакса у евреев-ашкенази — состояния, при котором роковым образом поражается мозг, — является следствием многовековых браков между относительно близкими родственниками. Брак с кузеном — особенно когда семья провела несколько веков во франкфуртском гетто — со строго медицинской точки зрения был делом рискованным, каким бы финансово обоснованным он ни казался. Если бы либо Майер Амшель, либо Гутле были носителями вредоносного рецессивного гена, всякий раз, как сочетались браком двое их внуков (а это произошло четырежды), существовала бы У1б вероятности того, что оба партнера унаследовали копию поврежденного гена; в таком случае у их детей был один шанс из четырех получить два набора такого гена и заболеть.