Валентин Катаев - Валентин Петрович Катаев

одетые в дорожные костюмы, вышли из ворот фермы. Их никто не увидел.

Лакей играл с шофером в карты, сидя в траве у гаража. Садовник Свен окапывал яблони в самом отдаленном углу сада. Повар бранился с экономкой в кухне.

Возле бара «Хромой фонарь» стояло такси. Шофер в косматой кофте и вишневых крагах, с очками, поднятыми над козырьком кепи, задрав голову, вливал себе в горло яблочную настойку. Хозяин бара стоял в дверях с метелкой из куриных перьев и зевал во весь рот, поглаживая фартук.

— Добрый вечер, господин профессор, — сказал хозяин бара. — Ставлю сто против одного, что бездельник шофер такси не заработает на вас ни одного цента. Ваш форд славится во всем округе.

— Добрый вечер, мистер Бобс, — любезно ответил профессор Грант, — можете считать себя проигравшим. — С этими словами профессор Грант влез в такси.

Шофер кинул в стакан монету, а стакан кинул хозяину бара. Потом надел рукавицы и завел мотор.

Елена вынула из кармана письмо и протянула его мистеру Бобсу.

— Если вам не трудно, передайте это письмо завтра сыну архитектора Джимми.

Она быстро вскочила в автомобиль.

Мотор выстрелил четыре раз и рванулся вперед, оставив старика Бобса в облаке пыли и синего дыма.

Иметь такую выдающуюся собственную машину и пользоваться такси! Положительно, старик Грант начинает чудить.

Старик Бобс приложил письмо в виде щитка к глазам, посмотрел, щурясь от солнца, вслед удаляющемуся такси, пожал плечами и, взмахнув пестрой метелкой, пошел в бар, где уже, несмотря на ранний час, начиналась драка.

В это же время в ворота фермы профессора Гранта въехал на велосипеде загадочный молодой человек — Ван, один из главных действующих лиц этого романа.

Ван кинул машину в траву и увидел у задней стены гаража черного лакея мистера Гранта.

Ван сдернул с головы кепи в шахматную клеточку и махнул им в воздухе.

— Алло! Профессор Грант дома?

Лакей бросил трефового короля и пиковую семерку на розоватый клевер и вскочил на ноги.

— Профессор дома. Как прикажете доложить?

— Скажите, что его желает видеть мистер Ван по делу, не терпящему отлагательства.

Негр приветливо озарил окрестности белозубой улыбкой и скрылся в дверях особняка.

Загадочный Ван нетерпеливо заходил взад и вперед по лужайке перед домом.

Прошло десять минут.

Дверь распахнулась, и на пороге появился лакей. Конечно, было бы крайне легкомысленно утверждать, что он был бледен. Он был даже, может быть, более черен, чем всегда. Он сверкнул яичной скорлупой своих белков и выбросил вверх тревожный сигнал гуттаперчевых манжет.

Он орал:

— Алло! Старик Свен! Боб! Мистрис Моро! Алло! Все сюда!

Негра окружили остальные слуги.

— Профессор… Полчаса тому назад он же был дома, — заплетающимся языком пролепетал лакей. — Его нет. Он исчез. Мисс Елена исчезла. Все исчезли. Я читал бумагу. Вот она, эта бумага. Я увидел ее на столе мисс Елены.

С этими словами негр протянул слугам бумагу.

— Вот она. Прошу вас, читайте.

Ван выхватил лист из рук лакея. На бумаге было написано красным карандашом следующее:

«Мы покидаем с отцом ферму навсегда. Все наше имущество оставляем слугам в полную собственность. Жалованье за две недели вперед на комоде, возле зеркала.

Елена Грант».

Ван отчаянно свистнул. В два прыжка он очутился у двери и ринулся внутрь дома.

Прислуга гуськом последовала за ним.

Как человек, хорошо знакомый с расположением комнат, Ван быстро отыскал кабинет профессора. Он обвел глазами помещение, молниеносно выбросил с грохотом все двенадцать ящиков письменного стола, полез под кровать, выгреб кучу обгорелой бумаги из камина, опрокинул ногой плевательницу и горестно воскликнул:

— Его здесь нет! Он увез его с собой!

Затем Ван надел кепи, огорченно пожал руку лакею, выбежал из дома и вскочил на велосипед.

— Ничего! — закричал он обалделой прислуге. — Ничего! Ван отыщет его во что бы то ни стало. Ван не даст своей репутации погибнуть.

Ван отчаянно зашинковал ногами и, поравнявшись с трактиром, остановился.

— Эй, хозяин! Не проходил ли здесь полчаса тому назад профессор Грант со своей дочкой? У него был в руках сверток?

Старый Бобс критически оглядел Вана и пробурчал: «Первый раз вижу такую пронырливую ищейку. Ох, чувствую я, что старик Грант начудил».

Он сказал вслух:

— А если бы даже он здесь проходил или, скажем, проезжал на такси, на синем закрытом такси, вам бы от этого стало легче?

— Но сверток, сверток?

— А если бы даже у него в руках действительно был сверток? Ну?

Ван вскочил на машину. Спицы вспыхнули молнией. Облако пыли ударило в самый нос старика Бобса.

Шоссе стремительной серой лентой развернулось под беснующимися башмаками Вана, который думал:

«Синее закрытое такси. Совершенно верно. Я видел его, подъезжая к трактиру. Моя репутация должна быть спасена! И она будет спасена!»

Ровно в семь часов двадцать три минуты профессор Грант со своей дочерью вышли на перрон Нью-Линкольнского вокзала.

Профессор бережно держал под мышкой большой, тяжелый сверток.

Через две минуты они уже были в купе. Стеганые стенки с кожаными пуговичками подрагивали, занавески трепал ветер, пол ходуном ходил под ногами. Мимо окна косо резались сосны и ели, выскакивали двойные номера неожиданных семафоров, мосты наполняли уши железным грохотом.

Ровно в семь часов двадцать семь минут мокрый и красный Ван, тяжело отдуваясь, таща на плече свой велосипед, вступил на пустой перрон Нью-Линкольнского вокзала.

— Черт возьми! Я, кажется, слегка опоздал. Но это ничего. Экспресс идет до Нью-Йорка двадцать часов. За это время можно кое-что предпринять, и моя репутация, так или иначе, будет спасена.

С этими словами Ван прислонил свой велосипед к автомату для стрижки ногтей и быстрыми шагами направился в комнату дежурного полицейского комиссара.

Елена нежно прижалась к отцу.

— Завтра днем мы будем у Матапаля.

V. Преимущество Матапаля перед Пейчем

— Товарищи! — сказал Пейч на вечернем заседании стачечного комитета. Итак, война объявлена. Сегодня ровно в полдень началась забастовка рабочих тяжелой индустрии Соединенных Штатов Америки и Европы. По имеющимся в моем распоряжении самым точным и самым последним сведениям, ни одно предприятие не оказалось штрейкбрехером.

(Бурные аплодисменты.)

— Товарищи, перед нами тяжелая задача. Мы должны с ней справиться. От этого, может быть, зависит счастье наше и наших детей. Две недели забастовки — и большая программа вооружений мистера Матапаля будет сорвана!

(Крики одобрения. Аплодисменты. Шум.)