Тактика победы - Михаил Кутузов

Он не приготовился бы, быть может, к столь быстрой атаке, не имел бы 40 000 под ружьем; в 24 часа он не мог бы собрать того, что прибыло к нему потом в течение трех дней, а отступление могло бы произвести дурное впечатление на его армию и противоположное на нашу.

Но из Вишау мы взяли направление налево, с целью обойти, как говорил Вейротер, правый фланг французов и отрезать их от Вены. Обход заставил нас потерять три дня, которые Наполеон употребил с пользою на усиление себя и на сбор сведений о нас. Маршалы Бернадот и Даву присоединились к нему только за день и накануне сражения и привели более 30 000 человек.

Мы продолжали наш марш 17-го (29-го), 18-го (30-го) и 19-го ноября (1-го декабря) по очень дурной проселочной дороге, распустившейся от осенних дождей, покрытой камнями и грязью, по которой нам было очень трудно тащиться, и только 19-го ноября (1-го декабря) нам удалось показаться в виду неприятеля.

Некоторые из наших колонн вынуждены были даже прогнать неприятельские аванпосты, чтобы занять указанные им биваки.

Можно себе представить, что должна была выстрадать армия, уже измученная усталостью и голодом, во время движения зимой, в очень короткие дни, без магазинов и без всякого снабжения. Но что останется маловероятным и вечной загадкой, как и указанное уже выше, так это диспозиции, отданные для марша, невероятная путаница, царившая в них, ежедневные изменения, которые производились, – не имели никакого основания и никакого благовидного предлога.

Мы двигались пятью колоннами, не считая авангарда. Пять генералов, начальствовавших этими колоннами, как мне кажется, должны были сохранять под своей командой те же войска, которые они приняли при Ольшау. Но у нас уже давно перепутали дивизии, бригады и проч., и начальники теряли полки, бывшие прежде под их командой, а на войне знакомство со своими войсками очень полезно для генерала.

Не было уже больше времени для исправления этого неудобства, но, идя атаковать неприятеля, нужно было доверить и оставить каждому начальнику те батальоны и эскадроны, которыми он должен был командовать в день боя, дабы дать им возможность привыкнуть друг к другу. Сделали совсем наоборот: на этих пяти переходах ни один генерал ни разу не командовал теми же частями, что накануне; какая могла быть цель этих постоянных перемен, как не замедление марша и водворение в войсках смущения и еще большего недовольства начальниками?

На биваки прибывали ночью, диспозиции получались поздно, ничего невозможно было делать в темноте, так как хотя это и было время полнолуния, но небо было покрыто облаками и настолько пасмурно, что лунный свет не приносил нам пользы. Каждый генерал должен был утром посылать в другие колонны за полками, назначенными в его колонну, а полкам, чтобы присоединиться к ней, приходилось иногда делать от одной до двух миль. 17-го (29-го) ноября мне дали только один русский батальон, а все остальные были австрийские.

Нельзя было собраться ранее 10—11-ти часов; колонны часто скрещивались и пересекали друг друга – ошибка, непростительная никому, а тем более офицерам Генерального штаба. Приходили на ночлег поздно, разбредались за местными припасами, грабили деревни и доводили беспорядок до предела. Если это не было умыслом со стороны Вейротера, то какое понятие можно было составить о его талантах, как квартирмейстера?

19-го ноября (1-го декабря) мы прибыли, по обыкновению очень поздно, на биваки, а именно, к 10-ти часам вечера мы находились на дистанции ружейнего выстрела от противника, а расположились так, как Бог привел. Это было неудачно, так как на Праценских высотах мы стали флангом к неприятелю и фронтом к своим другим колоннам, и если бы Наполеон произвел ночную атаку или хотя даже тревогу, то мы начали бы расстреливать своих.

Могла ли быть незамеченной Наполеоном подобная ошибка?

Весь левый фланг, где было 84 батальона и масса артиллерии, не имел, можно сказать, совсем кавалерии для поддержки и освещения своего движения, потому что нельзя же считать кавалерию генерала Кинмайера, не имевшего и тысячи коней, а 82 эскадрона были собраны в центре на одном пункте, что, я думаю, не было видано до этого сражения.

Если хотели обойти и сильно атаковать правый фланг противника, следовало совсем отказаться от левого, ничего не иметь между большой дорогой и горами и поставить все наши силы, пехоту и кавалерию, на нашем левом фланге, чтобы иметь там значительные массы, а не разбрасываться на таком большом пространстве. Наконец, отчего было не подождать еще два дня прибытия 12 000 генерала Эссена, который был только в двух переходах от нас и дал бы нам численное превосходство, с которыми нельзя было не считаться?

Или Вейротер был генералом совершенно неспособным составить диспозицию для сражения, или он хотел предать нашу армию – середины нет между этими двумя предположениями.

Я упомяну еще о составе и силе различных колонн и корпусов соединенной армии. По численности она была едва равна французской армии, но по нравственной силе армии не были на одной и той же высоте.

С одной стороны 80 000 человек, истощенных голодом и усталостью, дурно одетых и привыкших бояться своего противника; с другой тоже 80 000, находящихся в полном довольстве.

С одной стороны 60 000 рекрутов, никогда не бывших в огне, а с другой – 80 000 старых солдат, одерживавших блестящие победы, половина которых насчитывала до десяти кровопролитных и славных кампаний.

Дивизионные генералы противника почти все командовали прежде армиями и сделали 15 лет победоносных войн.

Наши корпусные командиры никогда не бывали на войне, и не имели другого опыта, кроме парадов и маневров мирного времени.

Как видно, партии были не равны.

[…]

Донесение о движениях Второй русской пехотной колонны под начальством генерал-лейтенанта графа Ланжерона в сражении при Аустерлице 20-го ноября 1805 года, посланное Его Величеству Императору Всероссийскому

20-го ноября (2-го декабря) 1805 года, по диспозиции, сообщенной нам генералом Вейротером у Его высокопревосходительства генерала Кутузова в Крженовице, в 2 часа ночи, и копию с которой я получил на биваке в 6 часов утра, я собрал в 7 часов утра мою колонну, бивакировавшую в двух линиях на Праценских высотах, имея правый фланг у деревни Працен, а левый в направлении на Аустерадт; 8-й егерский полк был поставлен вправо от Працена, против Пунтовица; он был снят с кавалерийских аванпостов, близ бивака третьей колонны.

Движение моей колонны было немного задержано кавалерийским корпусом, расположившимся ночью по ошибке на Праценских высотах и возвращавшимся на место, назначенное ему по диспозиции, на правом фланге, близ авангарда князя Багратиона.

Я разрезал эту кавалерию и, двигаясь левым флангом, спустился в следующем порядке с Праценских высот, повсюду очень возвышенных, и в особенности со стороны Сокольница, где они почти остроконечные.

8-й егерский полк под командою полковника Лаптева.

Пионерная рота майора Берга.

Полки: Выборгский, Пермский, Курский мушкетерские, составляющие 2-ю бригаду под начальством генерал-майора Олсуфьева; Ряжский мушкетерский, Фанагорийский гренадерский, образующие 1-ю бригаду под начальством генерал-майора графа Каменского 1-го.