Двадцать три раны Цезаря - Тиана Веснина

— Ты это?.. — но более Елена не произнесла ни слова. Кусок пластыря залепил ей рот. Змеей обвилась вокруг нее веревка.

— Полный порядок! — подмигнул ей Александр. — Веди себя тихо, потому что свой подарок я оставляю. — Он подвинул корзину, чтобы она оказалась прямо напротив Елены. — Крышка закрыта плотно, но не на замок же. Если что гадюке не понравится, она выскочит, как черт из табакерки. Ну, пока! — махнул он рукой, вышел за дверь и закрыл ее на ключ.

Посвистывая, спустился вниз и, проходя мимо охранника, предупредил его:

— Елена Романовна будет работать допоздна. Может, и на ночь останется. Просила не тревожить. Сами понимаете, входит в курс дела.

* * *

Ночь тянулась долго… Слишком долго для женщины, запертой в одной комнате с гадюкой. Тишина стояла мертвая, и Елена слышала, как гадина ворочалась в тесной коробке. Сердце ее начинало бешено колотиться, пот лился по всему телу, дыхание прерывалось, ей нестерпимо хотелось открыть рот и жадно глотнуть воздух. Вначале Елена ждала, что охранник поднимется, постучит к ней и, не получив ответа, забеспокоится, но когда стрелки на часах показали два часа ночи, она потеряла последнюю надежду. Руки затекли, ноги отекли, шея онемела… Елена стала проваливаться в беспамятство. И всякий раз, очнувшись, вздрагивала вместе со стулом. Ей мерещилось, что змея выползает из своей коробки, что она уже плавно скользит по стеблям роз, с которых заботливая рука Александра срезала все шипы. Ей мерещилась маленькая, сверкающая рубиновыми огоньками головка змеи среди бело-розовых головок цветов. Вот она мерно раскачивается из стороны в сторону, вот она поднимается выше… Елена вздрагивала, задыхаясь, раздувала, словно кобра капюшон, свою шею, обливалась потом и слезами… Ей казалось, нет, она чувствовала, что не доживет до утра. Она заставляла себя бодриться, но время не двигалось… Елене выпало отчасти понять, что такое вечность…

Но утро пришло… сначала тяжелым синеватым светом за окном, потом усилившимся шумом машин, потом поворотом ключа в замке. Уборщица вошла и, заметив горевшую на столе лампу, направилась было к ней, но тут ноги ее будто одеревенели. Она уставилась на фигуру, с заведенными за спинку стула руками.

— Эй! — тихо крикнула она. — Вы кто? — и не дождавшись ответа, выскочила за дверь и закрыла ее на ключ.

Елена уже не могла справиться с эмоциями, она протяжно замычала. Опять прошла вечность, пока появился охранник. Он влетел и крикнул:

— Руки вверх!

В ответ услышал мычание. Он обошел стул сбоку.

— Елена Романовна?! — опешив от неожиданности, проговорил он, но быстро пришел в себя и содрал с ее рта пластырь. Елена стала жадно хватать воздух.

— Осторожно, — зашипела она. — Там в корзине змея.

Охранник отлетел к двери.

— Какая змея? Откуда?

— Освободи меня. Мне же больно.

— А змея?

— Она в коробке. Ты тихо освободи, — заплакала Елена.

Охранник облизал языком пересохшие губы и, глядя на розы, приблизился к Уманцевой. Наставив пистолет на корзину, он одной рукой стал развязывать веревку.

— А черт! Наручники я все равно здесь не сниму.

— Так… так… — задыхаясь, молила Елена. — Унеси меня так!.. Зарплату в три раза повышу!

Охранник, продолжая целиться в корзину, зашел за стул, поднял его вместе с Уманцевой и прикрываясь ею, вынес из кабинета. Стоявшая наготове уборщица проворно захлопнула дверь.

— Немедленно, немедленно… — тяжело дыша, твердила Елена. — Звонить… в милицию… Наберите номер… Дайте телефон…

Уборщица поднесла ей телефон:

— Алло! Туров!.. Скорее! Ильин-Вязигин был у меня. Похитил драгоценности. Его надо остановить. Все аэропорты… перекрыть… все дороги…

Охранник тем временем раздобыл большие кусачки — мерлан, чтобы снять с Елены наручники. Когда он освободил ее от железных оков, она с удивлением и жалким отчаянием посмотрела на него.

— Я не могу… — жалобно пропищала она. — У меня отнялись руки и ноги.

— Сейчас! — сделала успокоительный жест уборщица и вызвала «скорую», а сама тем временем принялась делать Елене массаж.

Уманцева очнулась, похлопала ресницами и вдруг вся сжалась, подскочила на кровати, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Успокойтесь! — поспешила к ней медсестра.

— Змея?!

— Нет. Ее уже нет. Приезжали специалисты и увезли ее.

— Я в больнице? — жалко морщась, спросила Елена.

— Да! И с вами все в порядке.

— В самом деле, я могу пошевелить руками… я чувствую свои ноги… Ах, какой это был ужас! Послушайте, мне необходимо встретиться с капитаном милиции Туровым. Можно его пригласить на минутку?

— Я спрошу врача.

— Пожалуйста, только скажите, что мне очень нужно его видеть.

Медсестра вернулась и сказала, что врач не имеет ничего против. Елена поблагодарила ее взглядом и взяла телефон.

— Алло, Филипп? Ну что? Опять нет! Да что же это такое?! Приезжайте, я вам все расскажу.

В ожидании Турова Елена попросила медсестру подать ей ее сумку. Ту, как показалось Елене, затруднила такая простая просьба.

— Одну минуточку! — сказала она и вышла.

«О, у врача разрешение пошла спрашивать. Вышколили их тут!» Елена сама потянулась за сумкой, лежавшей на нижней полки тумбочки. Кое-как, ухватившись за мягкую замшу, подтянула ее к себе. С трудом, непослушными, плохо гнущимися пальцами вынула из косметички пудреницу, открыла и замерла с вытаращенными от ужаса глазами, точно увидела перед собой гадюку. Она была совершенно седая…

Туров зашел в палату, взглянул на Уманцеву, извинился и вышел. Елена окликнула его, но он уже отошел далеко. Несколько минут спустя он вновь появился на пороге палаты.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Что же вы так быстро убежали? Я вас звала!

— Простите, почему-то не узнал вас, — ответил он, садясь на стул рядом с кроватью.

— Вот, вот… — со злобной бодростью начала Елена, но не смогла продолжить. Голос прервался, она молча сглотнула слезы. — Посмотрите, что он со мною сделал! Садист!

— Да, ужасно неприятно.

— Неприятно! — вспыхнула Елена. — Вы бы побыли на моем месте хоть с четверть часа: один на один с ядовитой гадиной, которая шевелится в коробке и вот-вот сорвет крышку…

— Успокойтесь! Все позади.

— А мои волосы?! — простонала Елена, но не жалобно, а злобно, сжав от ярости зубы. — Ну поймайте мне его! — без перехода воскликнула она. — Неужели вы не в состоянии поймать преступника, о котором знаете все. Неужели так трудно его схватить при прохождении таможенного досмотра. У него же драгоценности! Он без них из страны не уедет, поверьте мне!