Мадам Одиночка, или Укротительница мужчин - Юлия Шилова

– Зия, я даже не хочу это обсуждать, – покачала яголовой и прыгнула в моторную лодку. Через несколько минут мы отплыли. Я, Зия иокоченевший неизвестный мертвец… Я смотрела на труп и чувствовала жуткуюусталость. Мне хотелось, чтобы все это поскорее закончилось и, конечно же,забылось как страшный сон. Отплыв на приличное расстояние, Зия попытался рассмотретьберег, но его не было видно не только из-за сильного густого тумана, но и из-зарасстояния.

– По-моему, можно сбрасывать. – Зия поднял головуи посмотрел на меня в упор. Я знала, что он не станет ничего предпринимать.

– Он не всплывет?

– Нет, – немного нервно улыбнулся Зия.

– Тогда сбрасывай.

Избавившись от трупа, мы поплыли обратно к берегу и непроронили ни единого слова. На это у нас просто не было сил. Я всматриваласькуда-то в даль в надежде увидеть берег, но его не было видно. А затем заморосилмелкий дождь… Такой мелкий и такой неприятный.

Я поджала под себя колени и обхватила свое тело руками внадежде унять охватившую меня дрожь.

– Тебе холодно?

– Нет, это просто нервы.

– Не нервничай. Уже все позади.

Зия снял с себя легкую летнюю куртку и накинул ее мне наплечи.

– Просто как-то на душе нехорошо… Неспроста все это…Неспроста… Я не думаю, что все самое страшное уже закончилось. Мне кажется, чтосамое страшное еще только начинается… – Я говорила и смотрела навосхитительное, красивое, накачанное тело Зии.

– Почему ты так думаешь?

– Если кто-то подкинул нам труп, значит, этот кто-товряд ли оставит нас в покое…

В самое ближайшее время Зия набрал мужчин, которые изъявиливполне понятное желание работать в гареме, и подписал с каждым из них контракт.В контракте оговаривались четкие сроки, своевременная оплата и строгоенеразглашение нашего так называемого трудового договора. Все мужчины,поселившиеся в гареме, отличались высоким ростом, крепким и красивым телосложением,южным загаром и приятной внешностью. Они жили в апартаментах правого крыла домаи при встрече со мной смотрели на меня глазами, полными обожания.

Наверно, именно в этот день я и стала султаншей.

Глупо это или смешно, но я ею стала. Только я не простоупивалась своею властью над работавшими у меня мужчинами. Я сдавала их внаемсостоятельным женщинам, которые в силу своей занятости, своего положения,своего решения не заводить с мужчинами долгие романы или вынужденного,навязанного несправедливой злодейкой судьбой одиночества нуждались в мужскихоткровенных ласках, и получала за это хорошие деньги.

Оставив Зию в гареме, я решила съездить на пару дней вМоскву для того, чтобы проведать своих близких и провернуть одно дельце.Подъехав к центральному городскому универмагу, я стала опустошать прилавки инабивать багажник подарками для детей и мамы.

Внезапно кто-то положил руку мне на плечо. Я вздрогнула ислегка дернулась в сторону.

– Ты чего? – рядом со мной стоял Гоша, и есликто-то и принял выражение его лица за улыбку, то я приняла его за настоящийоскал.

– А ты чего людей пугаешь?!

– А ты что, из пугливых, что ли?

– Из пугливых.

– Ну тогда привет.

– Привет. Давно не виделись.

– С той самой ночи, когда ты хоронила своего павлина. Ая как раз должен был тебя сегодня встретить.

– Зачем?

– Петрович с тобой поговорить о чем-то хочет. Велелтебя к нему привезти на разговор.

– Вот еще, – фыркнула я и выронила плюшевогомедведя. – Что значит велел… Передай ему, что я женщина свободная и делаютолько то, что считаю нужным.

Гоша поднял плюшевого медведя и отдал его мне.

– Он поужинать с тобой хочет и кое о чем потолковать. Ябы тебе не советовал с Петровичем конфликтовать. Ты хоть знаешь, кто такойПетрович?

– Местный криминальный авторитет! – незадумываясь, выпалила я.

Гоша закрыл мне рот своей потной и здоровенной ладонью иоглянулся по сторонам.

– Тише.

– Убери ладонь, – промычала я, морщась отбрезгливости.

– Что?

Как только Гоша убрал от меня свою ручищу, я передернулась ипопыталась отдышаться.

– Ладонь у тебя вонючая.

– Да я таким одеколоном душусь, что тебе и неснилось, – обиделся Гоша.

– И какой же это одеколон, что он мне не снился?!«Шипр», «Тройной» или «Саша»?

– Да пошла ты.

– Сам пошел.

Гоша сделал серьезную мину и холодно бросил:

– Поехали.

– Куда?

– У Петровича к тебе разговор есть.

– Я сейчас не могу. Я в Москву уезжаю.

– На сколько?

– На пару дней. Вот вернусь, тогда поговорим.

Не раздумывая, я нагрузила Гошу мягкими игрушками инаправилась к своей машине.

– Ну что стоишь? Помоги донести.

Гоша поплелся за мной, не понимая, зачем мне понадобиласьтакая уйма плюшевых зверей.

– Ты что, до сих пор в игрушки играешь?

– Нет, милый. Я уже давно играю только во взрослыеигры.

– А кому же тогда все это?

– Детям.

– Каким детям?

– Моим.

– А у тебя что, есть дети? – как лошадь, заржалГоша, подходя к моей машине.

– Есть.

– И много?

– Много. Двое.

– А чо не трое?!

– Третьего не успела родить. Муж умотал, – ледянымголосом сказала я и побросала игрушки в багажник.

В тот момент, когда я захлопывала багажник, я чуть было неприхлопнула Гошину руку. Браток слегка взвизгнул и чудом успел отскочить.

– Ты чего?!

– Ничего! У меня времени нет! Меня дети дома ждут!

– Где?

– В Москве.

– Да хорош трепаться. Нет у тебя никаких детей.