Спальня, в которой мы вместе - Эмма Марс

– Единственное, что серьезно тормозит наше развитие, – жаловалась она с непривычной для нее ноткой деловой женщины в голосе, – это вечная нехватка номеров, которые можно снять на час. Днем еще можно как-то выкрутиться: тут какая-нибудь гостиница там. Особенно хорошо получается у нас работать с той, где обитают твои английские подружки у Порт-Доре…

Я уже почти забыла этот маленький и такой уютный отель, где мы с Луи наслаждались друг другом в полной темноте. Я тогда еще похвасталась своей находкой перед Соней, упомянув о тишине, спокойствии, скромности отеля и приятном запахе, витавшем во всех комнатах.

– Но без «Шарма» будет очень сложно найти место для вечерних свиданий.

– Знаю, – согласилась я. – И представь себе, именно поэтому я согласилась прийти в «Друо» сегодня.

– Эммм… что-то я не очень тебя понимаю…

Маршадо попросил меня не говорить ни слова его подружке, чтобы не испортить сюрприза. Поначалу я немного сомневалась, но в конце концов решила, что это очень тонкая и удивительно ироничная идея: обладать тем местом, где обладали мной. В любом случае нужно было как-то распорядиться теми колоссальными суммами, которые не прекращали поступать на мой расчетный счет благодаря Эве. Гонорар от моих авторских прав уже исчислялся миллионами. Продажи книг в Соединенных Штатах возросли еще больше после моего турне, и деньги без конца поступали в мой кошелек.

Франсуа оказался моим единственным знакомым, сведущим в недвижимости, и я проконсультировалась с ним частным образом. Он был счастлив, как мальчишка, что ему выпала возможность поиграть с моими деньгами, как в «Монополию».

– Все очень просто, Соня, – сказала я в конце концов, искоса глядя на Маршадо. – Я собираюсь выкупить «Шарм».

– Что? Ты шутишь?

Однако меньше чем через полчаса я выходила из «Друо», потратив там восемь миллионов шестьсот семьдесят пять тысяч евро. Несмотря на все свое немаленькое состояние, у меня не было такой баснословной суммы и мне пришлось оформить кредит. Но Франсуа старался успокоить меня и говорил очень убедительно:

– Естественно, и речи не идет о том, чтобы ты просто подарила его агентству. Соня будет тебе платить аренду. По моим подсчетам, это без проблем покроет все твои расходы.

– Прости что перебиваю, Эль, – вмешалась Соня, поворачиваясь к своему жениху. – Но если продажи ее книг прекратятся? Если она не сможет выплачивать ежемесячные взносы по кредиту?

– Если верить тому, что говорит Эва, такой риск минимален. Она только что продала права на экранизацию книги с условием авторских отчислений при показах.

Я смущенно кивнула. Уже шли разговоры о подборе актеров, и, к моему великому удивлению, режиссеры согласились предоставить мне решающее право голоса при итоговом отборе исполнителей.

– Если фильм будет так же успешен, как и книга, – продолжил Маршадо, – то все, что Анабель уже получила, покажется лишь небольшими чаевыми по сравнению с тем, что она еще получит.

Все это представлялось мне совершенно нереальным, и я слушала их разговор так, словно он не имел ко мне никакого отношения.

– Именно потому я договорился с твоим банком о досрочном погашении кредита под ноль процентов, – объяснил Маршадо, снова повернувшись в мою сторону. – Если в ближайшие годы ты будешь получать такие крупные гонорары, как это предполагает Эва, то сможешь погасить кредит одним платежом, не переплатив за него ни копейки.

Он определенно предусмотрел все. Кроме некоторых тонкостей продаж на публичных торгах, которых, как всякому известно, нет в правилах обычной торговли. Поэтому «Шарм» чуть не ускользнул из моих рук, когда уполномоченный представитель какого-то анонимного покупателя явно азиатского происхождения – Бон-Коо Моона? – повысил ставку и цена оказалась выше тех средств, которыми я располагала. Теперь заплатить нужно было больше еще на пятьсот тысяч евро, чем тот абсолютный максимум, о котором мы договорились с Франсуа до начала торгов. Но в тот момент, когда я сомневалась, стоит ли делать решающий жест, который бы сделал из меня новую владелицу гостиницы «Шарм», друг поддержал меня уверенным кивком головы.

Я чуть не подпрыгнула на стуле, услышав третий решительный удар молотка.

Мои друзья, которые хотели отметить это безумное приобретение, увели меня из зала почти сразу. Дэвида там не было. Я не смогла увидеть взгляд своего бывшего в тот момент, когда лишила его последней крупной собственности, являвшейся признаком роскоши и богатства.

Снова заработали мощные световые приборы, и глазок камеры, направленной на меня, загорелся красным цветом. Запись «Большой Библиотеки» продолжилась.

– Эль, почему бы вам просто было не озаглавить ваш роман «Хотелки»?

Значит, я плохо расслышала в первый раз. Я постаралась сосредоточиться на том, что происходит в студии здесь и сейчас, приветливо улыбнулась, а потом уверенно ответила:

– На самом деле я думала об этом. Но так как вся история началась с моего пресловутого дневника, то название «Сто раз в день» закрепилось за книгой само собой.

– Хочу напомнить тем, кто еще не прочитал вашу книгу, что сто раз в день – это среднее количество эротических мыслей, которые посещают нас ежедневно.

– Да, – подтвердила я. – Именно так.

– То есть можно сказать, что в своей книге вы исследуете некое несоответствие между мыслями о сексе и реальной сексуальностью?

– Да, вы правы. Между нашими сексуальными фантазиями и реальностью огромная пропасть. И чем больше она становится, тем больше разочарования испытывает пара. Именно так я понимаю эротизм: он направлен на сближение, соединение двух берегов, чтобы сделать их единым целым. По крайней мере, хотя бы на то время, пока партнеры находятся в объятиях друг друга.

Эротика как объединяющая связь между двумя либидо – я отшлифовала свою речь за многие месяцы бесконечных интервью и теперь говорила об этом, даже не думая. Ведущий согласился со всем, что я сказала, на самом деле не слушая и не вникая в смысл моих слов, ему явно не терпелось уже закончить. Он спешил перескочить на следующую тему, очевидно, подгоняемый в наушнике режиссером программы.

Но, несмотря на все это, мы продолжали обмениваться подобного рода шаблонными фразами еще добрую четверть часа. До тех пор, пока наконец он не сказал:

– Хорошо, а теперь настало время представить вам других гостей нашей программы, которые также неразрывно связаны с темой сегодняшней передачи.

С этими словами ведущий повернулся к креслам, стоящим напротив меня, стараясь говорить немного медленнее, чтобы дать моим коллегам-авторам время вернуться на съемочную площадку. Я охотно предоставила ему слово и вновь погрузилась в свои мысли.

После оформления документов по продаже отеля я должна была пойти к нотариусу, месье Оливо. Он передал мне папку с документами и подробный поэтажный план особняка. Я несколько минут разглядывала страницу, на которой был изображен первый этаж, тот, где располагались комнаты-матрешки, «Жозефина» (переименованная нами в комнату один) и комната два. Эта схема окончательно развеяла мои давние подозрения о существовании еще одной, последней комнаты, находящейся за двумя другими. Мне пришлось признать очевидный факт: за комнатой номер два по направлению к углу здания находился один лишь крошечный заштрихованный треугольник, что обозначало цельную поверхность. Место, обнесенное стенами и заполненное изнутри камнями. Это была не комната, а просто груда камней и штукатурки, предназначенная для заполнения полого пространства, конструктивной недоработки архитектора. Вопреки тому, на что претендовало письмо, адресованное Эмили Лебурде, которое мне удалось перехватить, комнаты номер три не существовало. Господин Жак не солгал. Третья комната была лишь плодом моей фантазии. Банальная ошибка в адресе на конверте. Никаких новых сюрпризов «Шарм» мне больше не готовил. Не знаю, что я испытала, облегчение или разочарование.