Та Сторона Одиночества - Мария Ерова

Я вошел на кухню, которая не знала умопомрачительных запахов блюд, что регулярно готовила нам Мирия. Сплошь – полуфабрикаты, гадость в вакуумных пакетах. Никто из нас, оставшихся, не умел толком готовить, и мы ели это чтобы просто не умереть с голоду.

Морис, задумавшись, сидел за столом. Элиас прихваткой доставал что-то из микроволновки – это что-то пахло резиной и дымилось. Не раздумывая, он швырнул свой несостоявшийся завтрак в мусорное ведро, громко выругавшись.

-Что за дрянь?! Я не могу это есть!

Граф Анедо никак не отреагировал, пребывая где-то глубоко в себе. Я опустился на ближайший стул.

-Кофе есть? – Без энтузиазма спросил я.

-Есть, но надо варить. – Казалось, Эл пребывает на грани отчаяния. – Черт, но как-то мы раньше-то жили?!!!

Все поняли, о чем он говорит. Мирии недоставало нам всем – и на кухне тоже. Она избаловала нас настолько, что в ее отсутствие мы стали беспомощны, как дети.

Я поднялся, засыпал в турку кофе и залил его водой. Все в полном молчании.

-Морис, позволь мне…, - Элиас начинал этот разговор в тысячный раз, но и в тысячный раз натыкался на непоколебимую стену принципов графа Анедо. – Я верну ее сегодня, и все будет по-старому… на тебя смотреть страшно… ну же, решайся.

Граф продолжал молчать, тем самым выражая свое несогласие. Он и вправду выглядел неважно – неон в его глазах уже не пылал с такой силой, как прежде, да и сами глаза стали какими-то пустыми, измученными.

-Морис?! – Настойчиво надавил Дельфин.

-Элиас, я знаю, что это за человек – Эдвард Элсон. Если сейчас мы выступим с позиции силы и разрушения, то никогда в жизни он не забудет этого – уж поверь мне, и на всем том, что так нам необходимо, можно будет ставить крест. Огромный жирный крест.

-Я убью его. – спокойно пообещал Эл. – И тогда место его займет Мирия, по праву крови. – Она вернет нам легальность, а ты, как и прежде, опять будешь с ней. Разве это бредово звучит? Дай мне пару дней, я все улажу…

-Правитель – отец Мирии, Элиас. Не все так просто. – Покачал головой Морис.

-Ладно. Будем тухнуть и погибать в тоске, пока нашу девочку там удерживают силой. Возможно, уже и Льюис добился своего… Что ты на меня так смотришь?! Принцип гуманизма! – Элиас разнервничался не на шутку, он редко позволял себе таким тоном разговаривать с самим графом. – Что ты сам предлагаешь?! У тебя есть план?!

Морис колебался прежде чем ответить.

-У меня есть одна задумка.

Мы оба – и Элиас, и я вытаращили на графа глаза – это был первый раз за все время, когда граф хоть что-то планировал предпринять по возвращению Мирии.

-Серьезно? – Дельфин недоверчиво скривился, но слабая улыбка на губах графа подтвердила, что это так.

-Расскажешь? - Оживился и я, превращаясь во внимание, и кофе, забытое мной на плите, зашипело и полилось через края.

Ругаясь подобно Элиасу, я, однако, на всякий случай, выключил горелку и развернулся к моим собеседникам.

-Несомненно. –Кивнул Морис.

В его глазах теплилась надежда. Мы затаили дыхание.

Ее Высочество принцесса Мирия Элсон, и капитан Льюис сидели друг напротив друга в общей гостиной, за круглым столом из белой кости, стоявшим здесь не одно поколение династии Элсон. Перед ними, на черно-белой, как и положено, шахматной доске располагались фигуры, к которым ни та, ни другой даже не прикасались. Надо полагать, фигурам тоже была не первая сотня лет, и это, признаться, нагоняло тоску на двух молодых, полных жизни людей.

Они смотрели друг на друга, облаченные в свои ставшие за два месяца привычными, роли, Мирия – цинично, даже немного презрительно, Тери – сдержанно, но всегда с надеждой, которую он не терял ни на секунду – и это тоже вошло в привычку.

Скука удушала обоих. Одинаковые дни, одна и та же обстановка, одно и то же ВСЁ – приелось им; невыносимая страсть к побегу девушки постепенно растворялась в воздухе, надеяться было не на что и обманываться по этому поводу тоже надоело.

Льюис покидал Дворец крайне редко – и за его пределами все уже перестали удивляться и восхищаться тому, что он капитан, он делал свою работу, порой, не успевая перекинуться парой слов с приятелями по Легитерии, возвращался обратно, к Мирии, и в неопределённом ожидании чего-то продолжались все дальнейшие дни.

Мирия оставалась все такой же холодной и неприступной, иногда доводя своего капитана до отчаяния, хоть он и понимал, чувствовал, что здесь не все так просто.

Между ними было что-то – и если не любовь, то незримая связь, что с детства связывает брата и сестру – одна комната, одни игрушки, одна посуда. Два человека, проводившие большую часть времени в обществе друг друга, просто не могли оставаться чужими, равнодушными, и, если словами того не выдашь, то та часть разума, что отвечает за родство душ, иногда просто кричит об этом.

Так они и сидели молча: она – со своей бесконечной пустотой в сердце, он – с бесконечным чувством любви к девушке, сидящей напротив.

Однако за дверями послышался шум, и они тут же распахнулись. В предвкушении хоть какого-то события, будь то приход прислуги или еще менее значимого мероприятия, оба лениво повернули головы, но Тери тут же вскочил – перед ними стоял сам Эдвард Элсон, Правитель Грессии. Мирия продолжала сидеть, не меняясь в лице, однако, как заметил Льюис, цинизма в ее глазах все же прибавилось.

-Ваше Величество, - поклонился Льюис.

-Капитан Льюис. – После вежливых реплик приветствия, Правитель тут же перешел к делу. – Мирия, дочка, я хочу представить тебе нашего гостя…

Мирия и Тери, не сговариваясь, переглянулись, и почти одновременно на их лицах появилось выражение хмурости, что подтверждало невысказанную теорию Льюиса об их душевном родстве, но сейчас и ему было не до теорий.

-Пусть он катится к черту. – Спокойным, ровным голосом, полным дежурной ненависти, выпалила Мирия, с вызовом поглядывая на родителя.

Эдвард замер в нерешительности, он знал, конечно, что его дочь нарочным образом не опускается до светских любезностей, но подобная грубость…

Тери едва сдерживался, чтобы усмешка не скривила его губы, он молча переводил взгляд с Правителя на принцессу, и, чтобы не рассмеяться, старался думать о массовом уничтожении белок в королевских лесах… БЕЛОК???

Он все же хмыкнул, но улыбка тут же покинула его лицо – вслед за Эдвардом, в зал вошел молодой, лет двадцати пяти, человек, среднего роста, не красавец, но необычайной обаятельной внешности. Волосы его, цвета спелой пшеницы, были аккуратно причесаны, глаза напоминали бледно-голубое июльское небо, на тонких губах играла замысловатая улыбка.

-К черту я еще успею. – Мягко, не показывая ни намека на обиду, проговорил он. – А сейчас меня интересуют ангелы. Позвольте представиться, граф Анжелис Силестел.