Стражи цитадели - Кэрол Берг

Дассин не говорил, что я должен идти тайно, поэтому я понадеялся, что в толпе я буду хоть немного в безопасности. Но это стало куда более грандиозным событием, чем я предполагал. Мы, дар'нети, — романтичный народ и склонны к ритуалам, выражающим наши чувства. На исходе той долгой ночи я также решил подчиниться Мадьялар, а не Экзегету. На встрече в доме Дассина она произвела на меня хорошее впечатление.

— Пойдемте со мной, государь, — говорила Мадьялар, торопливо шагая между колонн галереи.

Ее каблуки постукивали по плитам. Дворцовые ворота с лязгом захлопнулись у нас за спиной.

— Не так быстро, сударыня, — настойчиво и ядовито прошипел Экзегет. — Несмотря на эту прелестную маленькую инсценировку, свидетелями которой мы стали, нельзя забывать о правилах Наставников. Я, как глава совета, проведу первое испытание претендента.

— Мастер Экзегет прав, — заметила Се'Арет.

— Принц сам подчинился мне, а не кому-то другому, — возразила Мадьялар. — Все это видели. Пойдемте, государь.

Она схватила меня за руку и потянула к боковой двери, спрятанной под колоннадой поблизости от высоких главных ворот.

— Вы зарываетесь, Мадьялар! — гаркнул Гар'Дена. — Выбор претендента не имеет значения. Полагаю, Се'Арет, как старшая из нас…

Как и предупреждал меня Барейль, подчинение Мадьялар вызвало бурю протестов. Каждый высказывал свое мнение, пререкался по поводу привилегий и превосходства. Все это время я стоял босой, полуголый, дрожащий от холода и предчувствовал всю унизительность положения — я не мог утереть подтекающий нос, поскольку руки все еще были связаны их проклятой лентой. И, по сути, спорить им было не о чем.

— Я подчинился Мадьялар, — произнес я, отчего все осеклись на полуслове и уставились на меня — то, что я прервал их и вообще заговорил, было явным нарушением ритуала дар'нети. — Она сама определит, что будет наилучшим, или я найду другой способ добиться своих целей. — Я освободил руки от серебряной ленты и вытер ею нос.

Все споры немедленно прекратились. Положение Наследника дает свои преимущества.

Мадьялар, разумеется, была довольна, а Экзегет позеленел от злости, что доставило удовольствие мне. Он поклонился.

— Оставляю вас этой гадюке, государь.

Я думал, он сотрет себе зубы в порошок, скрипя ими от злости.

Мадьялар долго вела меня по коридорам восточного крыла, части дворца, отданной тем Наставникам, которым необходим был рабочий кабинет в самом защищенном здании города. Ее лекторий представлял собой строгую, холодную комнату без окон, как и большинство помещений, приспособленных исключительно для занятий чародейством. Флаконы и коробочки со снадобьями и порошками были аккуратно расставлены на рабочих столах. Небольшие сундучки и расписные шкафчики, в которых хранились кусочки стекла, металла, камней и самоцветов, располагались вдоль темных стен комнаты. Мадьялар дала мне зеленую льняную рубаху и пару сандалий, поскольку моя одежда и обувь остались там, где я их снял. Затем она указала на кресло, стоявшее напротив ее собственного за низким столиком.

— Я польщена, но и удивлена тем, как вы действовали этим утром, Д'Натель. Вы так надолго исчезли сразу после гибели вашего попечителя, а теперь появились для испытания — это выглядит странно. Я полагаю, вы понимаете сами, какому унижению подвергли сейчас Экзегета. Всем известно, что у вас не ладились с ним отношения, но это… это больше похоже на непримиримость. Почему я?

— Я верю, что вы благородны и заботитесь о будущем Авонара и его народа, — ответил я. — Экзегету же не свойственно ни то ни другое.

Она склонила голову в знак благодарности.

— Кроме того, я нахожусь в несколько затруднительном положении, — добавил я.

— Продолжайте.

— Дассин послал меня к вам — не именно к вам, а к Наставникам.

— Дассин? — Она вскочила со стула, голос ее был резок, как лезвие бритвы. — Я так поняла, он был смертельно ранен.

— Я был с ним, когда он умер.

Она слегка отступила назад и спрятала руки под радужно переливающимися одеждами.

— Что он сказал вам?

— Лишь то, что, если произойдут определенные события, я должен буду отдать себя в руки Наставников для испытания. Никаких объяснений. Я надеялся, вы сможете понять, что он имел в виду.

Она быстро обдумала мои слова. Потом снова села на место.

— Мы с Дассином были добрыми друзьями, не близкими, как вы, конечно, знаете, но союзниками. У нас было… общее дело… Возможно, если вы расскажете мне об этих «определенных событиях», упомянутых вами…

— Зиды схватили мальчика. Дассин сказал, что, если тот окажется в Зев'На, я буду должен поступить именно так. Ребенка необходимо спасти.

Мадьялар отбросила с лица, взъерошенные седые волосы и расхохоталась, однако смех казался натянутым и преувеличивал ее веселье.

— И это все? Как это похоже на Дассина! «Я забрал Наследника, укрывал его десять лет, выпустил ненадолго лишь затем, чтобы сохранить Мост, и, да, кстати, рассказал ему, как спасти из Зев'На неизвестного мальчишку». Скажите, государь, что вы хотите от меня? Мы здесь что, в игрушки играем? Я же не дура.

Чего я хотел? Совета? Помощи? Я не понимал, над чем она смеется, но, вероятно, она не представляла, насколько ограничены мои познания. Дассин сказал, что я должен идти к Наставникам для испытания, а не за помощью. Он приучил меня внимательно слушать его и, полагаю, тщательно подбирал слова, понимая, как мало ему осталось. Оставалось верить, что все необходимое откроется мне в ходе испытания — даже если это лишь осознание того, что я слишком изранен, чтобы продолжать.

— Я хочу приступить к испытанию, но не желаю, чтобы в нем принимал участие Экзегет.

Удовольствие растеклось по ее широкому, простоватому лицу.

— Вы понимаете, что во время испытания я проникну в ваш разум. Вы не сможете уклониться от моих вопросов или ответить что-либо помимо правды. Вы этого хотите?

— Да… полагаю, да.

После этого все произошло очень быстро. Мадьялар отперла маленький ящичек красного дерева, стоявший на ее рабочем столе, и достала из него два небольших хрустальных флакона. В одном была жидкость темно-красного, почти черного цвета, содержимое другого было прозрачным, но оказалось густым, словно мед, когда она опорожнила его в серебряный кубок. С осторожностью отмерив красную жидкость, она плеснула ее в тот же самый кубок и оставила на миг, чтобы погасить лампы. Потом она разожгла маленькую керамическую жаровню, стоящую на низком столике между нами. Горсть серого порошка отправилась в огонь и вспыхнула, взвилась искрами, распространив по комнате тяжелый аромат агрины, травы, увеличивающей восприимчивость человека к чарам. И другой, более тонкий, почти неразличимый оттенок чувствовался за острым, насыщенным запахом агрины. Сеннетар, предположил я, мощное средство, использовавшееся, чтобы ослабить контроль над мышцами. Из самой сердцевины пламени тонкая струйка дыма потянулась ко мне. Мадьялар дала мне знак придвинуться и вдохнуть его.