Маскарад повесы - Валери Кинг

Перспектива стать тестем мистера Монроза совсем не прельщала сэра Уильяма. Мэри, как и ее мать, была далеко не красавицей, но ей полагалось тридцать тысяч фунтов приданого — недурной куш для охотника за чужими деньгами. Любящему отцу вовсе не хотелось отдавать ее замуж за человека, которого она знала всего шесть недель. К тому же еще несколько дней назад мистер Монроз казался безумно влюбленным в Кэт!

Впрочем, если отбросить опасения, связанные с приданым, сэр Уильям не имел ничего против Джеймса Монроза. Кроме того, баронет по собственному опыту знал, что в любви срок знакомства не имеет значения. Ведь он сам был знаком с Марианной Уайтсхилл только два дня, когда влюбился в нее без памяти, и эта любовь до сих пор жила в его сердце, хотя Марианны уже давно не было на свете. А Мэри… За шесть недель знакомства с Монрозом она, всегда такая тихая, незаметная, занятая домашними хлопотами и бесконечным рукоделием, буквально расцвела, превратившись из милой, но заурядной девушки в настоящую молодую прелестницу. Ее яркие голубые глаза искрились радостью, на щеках играл румянец, и по комнатам то и дело разносился ее мелодичный смех. Раньше она никогда не смеялась так часто и весело!

Сэр Уильям не знал, на что решиться; к счастью, Монроз пока не сделал Мэри официального предложения, и баронет считал, что время у него еще есть. Дочери же он сказал, что недостаточно хорошо знает Джеймса — вдруг тот польстился на богатое приданое? Ах, баронет тут же пожалел об этих неделикатных словах, потому что Мэри, образец сдержанности и хорошего воспитания, вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась. Сэр Уильям не верил своим глазам! Вид горько рыдавшей Мэри так потряс его, что он тут же заключил ее в объятия и забормотал, что его ягненочек получит все, что хочет, пусть только успокоится и больше не плачет. В конце концов, кто, как не Мэри, с ее твердым характером и чувством долга заслуживает исполнения самых заветных желаний?!

Так или иначе, Джеймс получил приглашение в Эджкот на чаепитие. Сидя напротив него за чайным столиком, Мэри улыбнулась, вспоминая испуганное лицо отца и ласковые слова, которые он бормотал ей на ухо. Горничная со скучающим видом сидела у окна в дальнем конце гостиной и не могла помешать их разговору.

— Мне очень жаль, что дома нет ни мамы, ни Лидии, иначе они бы с удовольствием к нам присоединились, — сказала Мэри, подавая гостю чашку чая.

Джеймс только сейчас сообразил, что они действительно одни, если не считать оставленной для приличия служанки. Заметив румянец на щеках Мэри, он догадался, что это не случайно, и радостно улыбнулся. Итак, его судьба должна решиться сейчас, за этим чайным столиком! Он поймал руку девушки за запястье и мягко сказал:

— Я даже рад этому обстоятельству, потому что при всей моей любви к вашему милому семейству я ничем так не дорожу, как возможностью побыть с вами наедине!

Он со значением сжал ей запястье и отпустил. Румянец Мэри стал гуще. Чтобы скрыть смущение, она торопливо перевела разговор на другую тему, но, наткнувшись на страстный взгляд его карих глаз, сбилась и забыла, о чем говорила.

— Не хотите ли миндальных пирожных? — стараясь сгладить неловкость, бодрым голосом предложила она и подала ему… сахарницу.

Джеймс рассмеялся:

— Вы знаете, как я люблю ваши пирожные, но, боюсь, это не совсем то, о чем я мечтал, собираясь к вам в гости! — Мэри посмотрела на сахарницу в его руке и охнула.

— Какая глупая оплошность с моей стороны! — пробормотала она, торопливо подавая гостю тарелку с пирожными.

Однако спешка привела к еще большей неловкости, потому что, держа в одной руке чашку, а в другой сахарницу, Джеймс никак не мог взять пирожное. В эти мгновения, глядя на милую суету и смущение Мэри, он вдруг отчетливо понял, что любит ее.

Вконец расстроенная своей неловкостью, девушка огорченно вздохнула, поставила тарелку на стол и взяла из руки Джеймса сахарницу.

— Простите, — пробормотала она, — сама не знаю, что со мной сегодня. Наверное, вы считаете меня ужасно бестолковой!

— Ничего подобного! — воскликнул Джеймс и внезапно, к удивлению Мэри, пересел к ней на диван. — Я люблю вас, дорогая! — прошептал он и с нежностью поцеловал ее в губы.

Девушка затрепетала от страха — не дай бог горничная все расскажет ее родителям! Но горничная у окна даже не посмотрела в их сторону, и Мэри, позабыв все страхи, отдалась неге поцелуев.

Наконец Джеймс разжал объятия.

— Мэри, умоляю вас, выходите за меня замуж! — страстно воскликнул он. — Вы окажете мне такую честь?

Глаза девушки широко открылись, сердце от счастья едва не выскочило из груди.

— С радостью, Джеймс! — сдавленным от волнения голосом ответила она.

Когда Джеймс услышал, какое приданое получит за Мэри, он почувствовал, что пол покачнулся у него под ногами. За реакцией жениха внимательно наблюдал поверх очков сэр Уильям, надевавший их только для чтения и для устрашения просителей.

— Похоже, вы и не подозревали, насколько богата моя дочь, — заметил он, расплываясь в довольной улыбке. — Что ж, я очень рад! Пожалуйста, присядьте, не то не дай бог еще упадете в обморок. Вы так побледнели!

Джеймс без сил опустился в кресло возле камина и, не глядя, принял из рук баронета стакан хереса.

— Нет, я ничего не знал, — покачал он головой, вдыхая крепкий аромат вина, потом поднес стакан к губам и залпом выпил. — Сам я небогат, милорд, все мое достояние — очень скромная собственность в Стоухерсте, но я никогда не опустился бы до охоты за приданым, можете мне поверить!

Сэр Уильям, прихлебывая херес, задумчиво посмотрел за окно — в саду, улыбаясь и напевая, срезала розы Мэри.

— Думаю, я дал бы согласие на ваш брак, даже если бы был уверен в обратном, — неожиданно проговорил он.

— Простите, я не понимаю…

— Мэри вас любит, Джеймс. К счастью, вы честный человек, поэтому у вас с моей дочерью есть все шансы стать счастливой парой! — Сэр Уильям показал на окно, за которым Мэри разговаривала с садовником. — Она рождена, чтобы быть хозяйкой дома и матерью семейства. Так что можете не беспокоиться — ваше имение и ваши дети не останутся без должного ухода и присмотра. — Сэр Уильям подмигнул будущему зятю и подтолкнул его к дверям в сад, посоветовав не терять времени даром. Джеймс с удовольствием последовал его совету.

Сад встретил его теплом нагретой солнцем земли и пьянящим ароматом поздних цветов. Разыскав в одной из аллей Мэри, Джеймс почувствовал себя так, словно у него за спиной выросли крылья. Нет, не гусем он казался себе в эти мгновения, а могучим, прекрасным лебедем! Разве можно сравнить это ощущение с тем, что он испытал, когда делал предложение Кэт?! Кстати, интересно, как идут дела в Челтенхеме…

Через два дня Мэри и ее жених приехали верхом в имение Дрейкоттов, чтобы сообщить о своей помолвке Кэт. Они нашли ее в розарии позади дома, где она срезала и складывала в корзинку цветы. Не успела Кэт поздравить жениха и невесту, как из Челтенхема прибыл курьер банкира Руса с письмом человека, от которого она уже отчаялась получить весточку, — от мистера Джорджа Клива, дальнего родственника и наследника сквайра. Но едва Кэт вскрыла конверт, спеша прочесть долгожданное послание, как Джеймс выхватил его из ее рук и поднял над головой. Мэри взвизгнула от неожиданности, а ее подруга закричала: