Стальное поколение - Александр Афанасьев

— Я вас знаю? — агрессивно спросил он — вы, меня, похоже знаете.

— Знаю — подтвердил незнакомец — я знаю даже Дьюи Клариджа, которого вы обложили последними словами, а вместо извинений — обложили еще раз.

Авратакис прищурился.

— Тогда почему я не знаю вас?

— Никогда не поздно познакомиться. Полковник, граф де Маранш.

Полковник не протянул руку — и Авратакис не сделал ни движения навстречу.

— Уже лучше. У вас есть допуск?

— Нет. Но у меня есть то, что нужно вам.

— Что же это?

— Многозначительность. Например. Хотите ознакомиться с полной версией досье?

Никто даже не обращал внимания на Эмиля, который молча сидел на стуле у стены.

— Не понимаю, о чем вы?

— Об армянах, мистер Авратакис, бросьте. О тех, с которыми вы встречались ночью на площади Мучеников.

Специальный помощник директора ЦРУ неверяще покачал головой. Перевернул стул задом наперед и оседлал его — отработанная агрессивная поза. Одна из.

— Понять не могу, что я должен с вами сделать. Может, пристрелить?

— Можете попробовать… Не думаю, что вам удастся — но попробовать стоит.

Авратакис выдохнул.

— Вы знаете, кого я представляю?

— Несомненно.

— В таком случае — как хрена вы. Лягушатники долбанные. Лезете под ноги. Центральному Разведывательному Управлению США.

Де Маранш наклонился вперед — и выглядел он отнюдь не мирно.

— Мистер Авратакис — спокойным и страшным голосом сказал он — не знаю, кем и чем вы себя возомнили. Но для меня вы не более чем дебил, сующий нос туда, где вам его прищемят, и вы даже не поймете, за что. Кое-какие силы в Соединенных штатах Америки — решили, что мы действуем слишком медленно, или что две головы лучше. Или не знаю, что они там решили. Но теперь вы путаетесь под ногами у меня. И мне это не нравится. Потому что я занимался разведывательными операциями, мистер Авратакис — в то время, когда вы ходили по барам и смотрели, как ваш папаша вышибает долги с должников. Вам все ясно из сказанного мной.

Авратакис улыбнулся. Такой язык он хорошо понимал.

— Вполне. И если вы так осведомлены — может, подскажете, где здесь можно пообедать без хрустящей цементной пыли на зубах…

* * *

Отели восстановили далеко не все — но кое-какие восстановили. Они нашли приют в ресторанчике на побережье, которое некогда было сравнимо с Монако и Ниццей. Там был такой ресторанчик, который был на скале, выступающей из моря недалеко от берега. К нему — с берега вели деревянные сходни и там подавали отличные рыбные блюда. Еще там был попугай, который умел издавать звук падающей бомбы и ракеты Град.

За стол — платил Авратакис. Объяснимая вежливость…

— Попробуйте буайбес[91] — сказал де Маранш, делая заказ — здесь когда то был лучший буайбес за пределами Франции…

Авратакис назвал буайбес и запеченный с чесноком и специями хлеб.

— Бывали здесь? — осведомился он.

— Еще бы. Много раз. Еще до того, как…

Европейским аристократам всегда было чего вспомнить. На этом можно было сыграть.

— И как тут было?

— Можно сказать — рай на земле. Горы… кедры. Европа тогда только оправлялась от войны… знаете, на полях стояли танки и фермеры просили убрать их куда-нибудь. А здесь войны не было. Американский университет… женщины… портовое смешение кровей делало их особенно красивыми. В свое время ваш Эйзенхауэр очень помог этой стране не свалиться в пропасть. А Никсон так уже не смог…

— Эйзенхауэр? — удивился Авратакис.

— Пятьдесят восьмой год. Вы, американцы, совсем не знаете свою историю. Ваш президент на четырнадцать лет спас эту страну от бойни.

— Но потом она все-таки разразилась…

— Да, разразилась…

Принесли хлеб. Французский дворянин отломил кусок, обмакнул в солонку.

— Знаете, как выглядела эта война с начала, мистер ЦРУ? — спросил он — как разборка двух подростковых банд. Все… я не знаю, что это было. Никто не думал, что это серьезно, понимаете? Били друг друга, стреляли по стенам. Никто не думал, что будет вот это…

— Послушайте — сказал Авратакис — я не знал о том, что французская разведка проводит операцию с армянами. Если я нарушил ваши планы — то искренне прошу у вас прощения. Однако, мы тоже имеем интересы в этом регионе, понимаете? И я прошу не отвергать мою идею работать вместе. Я даже готов забыть ту гнусную шутку, которую ваша резидентура сыграла со мной, отправил в полночь в центр Бейрута за использованной туалетной бумагой.

— Я пока ничего не отвергаю.

Авратакис решил зайти с испытанного козыря. Работая в Англии — он видел, какие у англичан трудности с деньгами. Возможно, гони есть и у французов.

— У меня есть то, что вряд ли есть у вас в большом количестве. Это деньги. Мы можем рассчитывать на сумму в пять — семь миллионов долларов из американского бюджета в следующем году. А если хорошо себя покажем — то и больше.

Де Маранш улыбнулся.

— Я располагаю кредитом в сто миллионов долларов на эту операцию, мистер Авратакис.

Авратакис попытался найти в лице француза подтверждение того, что он шутит — и не нашел.

— Вы… шутите?

— Отнюдь. Это кстати немного.

— Этого не может быть. Ваше правительство не даст вам столько денег.

— Я работаю не на правительство, мистер Авратакис. На гораздо более могущественные силы. Которым не нужно обсуждение в Конгрессе.

Принесли буайбес.

— Попробуйте. Суп действительно вкусный, его готовил повар, который работает с тех самых времен. Правда, он ослеп на один глаз, но суп готовит так же хорошо…

Авратакису суп не лез в горло. Хотя он и в самом деле был вкусным…

— Следует ли понимать так, что вы уже ведете длительную операцию с армянами через ливанскую диаспору.

— Понимайте, как хотите, мистер…

Американец — проглотил злое, лезущее на язык ругательство. Когда-нибудь — он отплатит этому напыщенному фанфарону. Но не сейчас…

— Чем я могу помочь? — спросил он.

Де Маранш доел суп до конца, перед тем как ответить. Тянул время — аристократ, потомственный дворянин, он испытывал презрение к размахивающим пачками долларов американцам и никогда не упускал возможность это продемонстрировать.

— Браво, браво… — вежливо хлопнул в ладоши он — и в самом деле, вы не безнадежны. По крайней мере, некоторые. Что же, возможно вы и впрямь сможете быть нам полезны. Хотя операцию ведем мыв, это ясно?