Дело Эллингэма - Морин Джонсон

– Я собираюсь в яхт-клуб, – сказал Эллингэм. – Погода ясная. Я пригласил Марша составить мне компанию. Нам обоим надо подышать свежим воздухом. Слишком долго мы сидели в полутьме.

– Это отличная идея, – сказал Роберт. – Мне распорядиться, чтобы вам собрали корзину для пикника?

Альберт Эллингэм покачал головой.

– Нет необходимости. Вот, придумал загадку сегодня утром. Что думаешь?

Он протянул Роберту телеграфный бланк. Эллингэм давно не писал загадок, так что Роберт охотно взял его.

– Где бы ты искал того, кого здесь нет? – прочел он. – Он всегда на лестнице, но не на ступени. Вот и весь секрет.

Он взглянул на своего хозяина. Его глаза необычно блестели.

– Может быть, это лучшая загадка из всех, что я придумал, – сказал Эллингэм. – Моя загадка Сфинкса. Кто разгадает – пройдет. Кто – нет…

Фраза повисла в воздухе. Он забрал листок у Роберта и положил его на стол.

– Сегодня у меня для тебя очень важное задание, Роберт, – сказал он, накрывая листок пресс-папье. – Выйди, погуляй, развейся. Это приказ.

– Я и сам собирался. Только сначала разберу кипу писем весом в пару-тройку килограммов.

– Я серьезно, Роберт, – более строго произнес Эллингэм. – Скоро зима, и ты пожалеешь, что не воспользовался таким днем, как этот.

Роберт не нашел что возразить.

– Ты хороший человек, – вдруг сказал Эллингэм. – Желаю тебе такой же счастливой жизни, какая была у меня. Не забывай играть. Помни про игру. Всегда помни про игру.

Потом Роберт вспоминал, что, произнося эти слова, Альберт Эллингэм не выглядел угрюмым. К нему словно вернулись его обычные живость и напористость. Может быть, пришло время вернуться к нормальной жизни. Со времени суда прошел уже год. Наверное, было пора.

Роберт ослушался приказа хозяина и остался работать. Он сделал несколько звонков в Нью-Йорк и Лос-Анджелес, на новую киностудию. Перебрал оставшуюся корреспонденцию. Часы летели, незаметно подкрался вечер. Голова у Роберта была удивительно легкой. Что-то, возможно, изменится к лучшему, думал он. Вероятно, Альберт Эллингэм оправится от горя. Он еще не стар, богат, полон сил. У него может появиться новая семья. Злые чары над этим поместьем могут рассеяться, и все можно будет начать заново.

В половине восьмого Роберт закончил, вполне довольный проделанной работой. На столе лежала аккуратная пачка полностью оформленных документов. Поднос для писем пустовал. За окном стемнело, поднялся ветер. Он просачивался сквозь щели в оконных рамах, тихо шуршал по углам комнаты и посвистывал в каминной трубе.

Роберт развел огонь и заказал ужин. Повар был рад приготовить что-нибудь для того, кто это действительно съест, так что вскоре перед ним дымилось целое блюдо запеченных свиных щек под соусом из шпината с картофелем. Он включил радио и устроился за письменным столом. Сейчас должна была начаться его любимая передача, «Театр Меркурий». Недавно они сделали пару отличных радиопостановок, по мотивам «Шерлока Холмса» и «Вокруг света за 80 дней». Эта передача обычно была главным событием недели в жизни Роберта.

Как только заиграла музыка и диктор объявил: «А теперь мы переносимся в Гроверс-Милл, Нью-Джерси…», раздался звонок телефона. Роберт отложил салфетку, приглушил звук радио и поднял трубку.

– Роберт Макензи, – произнес он, вытирая каплю шпинатного соуса с уголка рта.

– Это сержант полиции Арнольд. – Голос на другом конце дрожал от волнения и прерывался. – Вы можете подтвердить, что Альберт Эллингэм… его лодка… что он брал сегодня лодку?

– Да, несколько часов назад, – ответил Роберт. – Он уехал с Джорджем Маршем.

– Он еще не вернулся?

– Нет. Скорее всего, он останется в Берлингтоне. Во всяком случае, так он сказал. А что случилось?

– Мы получили сообщение, что эта лодка затонула недалеко от Саут-Хиро, – произнес сержант. – На ней был взрыв…

В голове у Роберта поплыл туман, ему показалось, что он падает; все вокруг завертелось, а голос сержанта в трубке слился с тихим бормотанием радио и его собственными ударами сердца, отдававшимися эхом во всем теле. А затем он на мгновение словно взлетел под потолок и увидел всю комнату сверху.

Он навсегда запомнил тот странный утренний разговор с Альбертом Эллингэмом, его загадку Сфинкса, его приказ погулять и развеяться.

Будто он знал, что в тот день умрет. Всю жизнь Роберт помнил эту загадку, но так и не смог отыскать на нее ответ.

Это была долгая ночь.

Обитателям «Минервы» не разрешили вернуться в коттедж, пока полиция все там не обыщет. В Гранд-Хаусе имелась пара комнат для преподавателей и гостей, которые обычно оставались там, если снежные заносы не позволяли уехать. Их заняли Джанелль и Нейт. Дэвид устроился на диванчике в учительской, а Стиви осталась в холле. Она сидела на нижней ступеньке, разглядывая бессонными глазами огромную лестницу, снова и снова прокручивая в голове факты и загадки.

Всегда на лестнице, но не на ступени. Но она-то всегда на ступени. Всю ночь на ступени. Она видела, как полицейские и охранники сновали туда-сюда, как Чарльз и доктор Куинн встречали школьного адвоката. Местность прочесали, но в темноте шансов найти Элли было не много. Стиви слышала, как кто-то упомянул о медведях, но о лосях – ни слова.

До сих пор ни одного лося.

Маленькое окошко в цоколе нашли открытым, перед ним громоздилась башня из коробок. Ускользнула, исчезла, испарилась. Вверх по горе. Вниз по горе. Вокруг горы. Кто знает?

Так Стиви просидела в самом сердце беспокойного Гранд-Хауса всю ночь. В ее уставшем и перенапряженном мозгу мелькали события нескольких последних недель, и то послание, которое она видела на стене за пару дней до смерти Хейза, наконец осело в памяти. Вот загадка на стене…

Так много загадок.

Она потерла глаза и спрятала лицо в ладонях. Подремала какое-то время, пока ее не разбудила чашка кофе, возникшая у носа.

– Не уверен, что тебе удобно так спать, – сказал Ларри. – В комнате охраны стоит раскладушка, и наверху еще есть диваны.

– Я не хочу спать.

– Иногда вопрос не в том, чего ты хочешь.

Стиви помотала головой.

– Вы ее нашли? – спросила она.

– Уже светает. Сюда летит вертолет.

– Можно мне выйти? Глотнуть воздуха?

Ларри задумался и качнулся на каблуках.

– Только не уходи далеко, чтобы я мог тебя видеть, – наконец кивнул он.

Стиви взяла кофе и вышла на лужайку перед Гранд-Хаусом. Она села на влажную траву, уставилась на витражные окна, башни и шпили и отпустила все мысли. Над Эллингэмской академией занимался рассвет, раскрасивший бескровное небо розовыми мазками. Стиви смотрела, как из-за стен начинают пробиваться солнечные лучи, и не сразу заметила, что кто-то еще вышел из дверей.