Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Вейнтраубу она могла позвонить напрямую и сразу взять быка за рога, поскольку двум знакомым предстоял разговор без обиняков. Как общаться со стареньким Львом Книжником, в какое время суток и на каком языке это удобнее делать, Жюстина не знала и написала по-английски.

При всём стремлении к конфиденциальности первое письмо она вынуждена была отправить со служебного адреса, на бланке Интерпола, с перечислением своих регалий. Не хватало ещё, чтобы русский учёный принял обращение за шутку. В лучшем случае он просто не ответил бы, а в худшем стал бы наводить справки – и прощай, конфиденциальность.

Жюстина очень обтекаемо упомянула тему, на которую хотела бы пообщаться, тщательно оговорила, что пока этот интерес имеет ознакомительный характер, и предложила несколько личных каналов связи.

Видеозвонок от Книжника прозвучал, когда Жюстина уже вернулась домой. В Петербурге с учётом разницы во времени было за полночь. На экране смартфона появился всклокоченный старик с породистым лицом, иссечённым паутиной мелких морщин. Он сидел перед веб-камерой компьютера в инвалидном кресле, чуть наклонив голову вправо; за левым плечом качалась подвешенная капельница. Несмотря на почтенный возраст и очевидную физическую немощь Книжника, в голосе его слышался молодой задор. К тому же учёный довольно бегло говорил по-французски. Жюстину тронули архаичные обороты и лёгкий южный акцент.

– Добрый вечер, госпожа президент, – почти весело сказал Книжник. – Или как прикажете к вам обращаться? Надеюсь, я не очень поздно? Сердечно благодарю за возможность освежить в памяти французский. Охотно болтал бы на нём каждый день, но здесь решительно не с кем. Позвольте поинтересоваться: чем я могу быть вам полезен?

Жюстина рассы́палась в ответных благодарностях и заодно сделала комплимент прекрасному владению языком.

– Я выучил французский в лагере, когда сидел первый раз, – охотно сообщил старик. – Если вы из полиции, то наверняка знакомы с этой страницей моей биографии. После войны многие французы симпатизировали Советскому Союзу: одни воевали вместе с русскими в Сопротивлении, другие плечом к плечу били нацистов на фронте – вот и поехали к нам, чтобы восстанавливать страну и строить коммунизм. Им дали освоиться, несколько лет присматривались, потом выгребли почти всех и отправили за решётку как пособников мирового империализма. Времени было много, а публика интересная: инженеры, учёные, врачи, учителя – сплошь интеллектуалы и романтики…

Книжник явно был расположен к беседе. Жюстина не преминула этим воспользоваться и постаралась изобразить обычный женский щебет пополам с восторгом от общения с мировой знаменитостью. Особенно усердствовать не пришлось: перед великими учёными она действительно благоговела.

Жюстина рассказала о разнице между обычной полицией и международной, чтобы оторвать старика от недобрых воспоминаний. Для порядка упомянула об интересе, который Интерпол испытывает к специалистам такого масштаба, и о возможности приглашения на должность советника. Жюстина страховалась, ведь переговоры с Книжником в любую минуту могут быть раскрыты. Она рассказала об учёбе в Парижском университете, о Леви-Строссе, о многолетней работе следователем и поисках произведений искусства…

– Так мы с вами, получается, коллеги? – обрадовался Книжник. – То, чем вы занимались, вполне соответствует работе археолога, пусть и несколько специфического свойства.

Похоже, Жюстина выбрала правильную тактику. Лучше было не тянуть, и она перешла к сути дела. Посетовала, что когда-то давно не довела до конца исследование о возможном перемещении Ковчега Завета в Россию. А теперь вот нашлось время и захотелось всё-таки разобраться…

– Тема более чем серьёзная, – произнёс Книжник и сам сделался серьёзным. – Перемещение Ковчега – в Россию?! Ну и фантазия у вас.

– Не стоит придавать моим словам слишком большого значения, – поспешила улыбнуться Жюстина. – Сами знаете, по молодости чего только не придёт в голову! Давайте назовём это просто смелой теорией юной студентки.

– Если принятие теории ничего не меняет в выводах, это не теория, – по-прежнему серьёзно сказал старик. – Судя по тому, что вы специально разыскали меня для того, чтобы получить консультацию, теория вами принята. Позвольте спросить: вы готовы к выводам, которые можно из неё сделать? Заранее предупреждаю, что выводы порой оказываются совсем не теми, которых вы ждёте. И далеко не такими приятными, как хотелось бы.

Нюхом опытного следователя Жюстина почуяла, что крепко зацепила Книжника. Теперь всё получится.

– Я была слишком молода, когда начинала исследование, – беззастенчиво соврала она. – О каких выводах, о каких последствиях тогда могла идти речь? Конечно, сейчас я понимаю степень ответственности и значение возможных открытий. Но нет уже тех знаний, лёгкость ушла, я занимаюсь совсем другими делами… Остался разве что азарт – энтузиазм, если угодно, и я была бы рада, если бы вы хоть немного его разделяли.

– Чего-чего, а энтузиазма у меня на троих, – старик снова заговорил молодым голосом. – Пожалуй, это единственное, что осталось. Ну и знания кое-какие в голове ещё держатся. Если не возражаете, давайте начнём с методики подхода к делу.

Жюстина с готовностью передала инициативу Книжнику.

– Я повторю кое-какие прописные истины, – сказал он. – Заранее прошу простить, но для стройного изложения хотелось бы зафиксировать отправные точки.

Старик много лет назад ввёл в научный обиход положение об эшелонированной археологии. Есть три основных типа исследования. Эмпирический тип – это работа с фактами. Дедуктивный тип связан с выдвинутой гипотезой, а проблемно-установочный в соответствии с названием ставит проблему и рассматривает целый веер гипотез.

– Давайте действовать поэтапно, – предложил Книжник. – Сначала разберёмся, какие гипотезы есть в вашем распоряжении. Затем точнее сформулируем гипотезу, которая кажется вам предпочтительной, и тогда уже поработаем с фактами. Дело это небыстрое, нам предстоит перелопатить значительный объём данных. Вам придётся снабдить меня информацией, чтобы мы оба оперировали одними и теми же сведениями. Вы к этому готовы? Тогда записывайте, что мне потребуется. Печатаю я всё хуже, так будет быстрее.

Конечно, Жюстина была готова и давно крутила в пальцах шариковую ручку. Она придвинула к себе блокнот. Скоро Книжник получит всё необходимое – без лишнего: кое-какие подробности задачи ему знать не обязательно.

Дело двинулось!

Это называется – сна ни в одном глазу.

Часы у Одинцова отобрали, но и так было понятно, что время позднее. Он лежал на койке в своей камере, забросив руки за голову, и смотрел в потолок, на который сквозь забранное сеткой стеклянное окошко втекал холодный свет из коридора.

Всего несколько дней назад Одинцов взялся подвезти едва знакомого парнишку и посмеивался, когда тот взахлёб хвастал толстой красной папкой. Учёный, понимаете ли, «Урби эт орби»… Это действительно выглядело смешным. Кому могут быть всерьёз интересны детали жизни царей, умерших сотни лет назад? Одинцов и своё-то прошлое давно похоронил. А вот ведь как получилось: догнало его прошлое – заодно с царями и парнишкой. Даже копия папки теперь лежала у него на столе.