Бархатный губернатор - Фридрих Незнанский

– Не получится. Чиновники в большинстве своем уже повязаны, коррупция достигла размеров небывалых, а главное, что губит страну, – народное равнодушие. Народ никому и ничему уже не верит.

– Здесь-то и зарыта собака, – улыбнулся Меркулов. – Если правительство ублажит ар-мию, если верить словам господина Потапова, что уже в этом году народ будет накормлен и напоен, то у государства есть шанс спасти Россию, но лишь в случае объединения государственных и криминальных средств. Потом, конечно, начнутся разборки между Крестом и правительством, и выиграет тот, за кем пойдет армия.

– Слишком сложно, – усмехнулся Турецкий. – У меня другое мнение.

– И какое же?

– Страна уже криминализована, власть в руках людей, не ведающих, что творят, и боятся они одного – нового Стеньки Разина.

– А если ведают?

– А если ведают, то придется мне снова вступить в ряды коммунистов. Они хотя бы открыто заявляют, что Америка и Запад вкупе с нашим антинародным правительством делают из России свою сырьевую базу, а людей рабами.

– Народ не равнодушен, Саша. Он ждет. Немало я знаю честных людей и в правительстве, и в президентском окружении. Да и самого Президента не упрекнешь в стремлении к обогащению. А ждет народ потому, что не хочет он получать водку по талонам и часами стоять за мясом… Помнишь время, когда люди, как собаки, налетали на прилавки, расхватывая все, что выбрасывали мясники! Больше скажу, коммунисты приучили народ к бездействию, лени и полной безответственности. Криминал не пришел на пустое место, он был подготовлен десятками лет бесправия и страха.

– Мне ждать некогда, – суховато ответил Турецкий. – Мне надо убийц брать.

– Есть доказательства – бери. Тебе никто не мешает.

– Возьму, – сказал Турецкий.

– Это уже разговор, – улыбнулся Меркулов. – К слову пришлось, поболтали, но политика не наше дело.

– Говоришь, времени у меня достаточно?

– Вполне.

– Ну и ладно, – успокоился Турецкий. – Будем работать.

– Звонил министр МВД…

– Насчет Маркуши?

– Не перебрал?

– Недобрал. Кому поручил разобраться с Чирковым, Костя?

– Старшему следователю Федотовой.

– Теперь я спокоен. Лиля не подведет.

– Почему решил отправить Чиркова в Москву?

– Чирков – преступник, взяточник.

– Доказательства против Чиркова в злоупотреблении служебным положением и взяточничестве имеются?

– Имеются. По-моему, его решили сдать. Если уж сам краевой прокурор начал его закладывать… Дал показания против него, значит, так оно и есть. Ну и подполковник Сизов подтвердил. Наш Чирков брал взятки за содействие руководителям края.

– Что за подполковник?

– Знаешь что, о показаниях этого Сизова я доложу тебе чуть позднее. Скажем, у меня на фазенде.

– Уже и фазенду приобрел?

– Все увидишь и все узнаешь, Костя!

– Что поделывает Грязнов и его сорвиголовы? – поинтересовался Меркулов.

– Взяли они и Грищука, того самого, что уже на том свете, доставили Сизова, а вчера доложили мне о пяти трупах в Татарке.

– Их работа?

– Пока не знаю.

– И кто убитые?

– Бандиты.

– Пожалуй, надо приехать на твою фазенду, – подумав, решил Меркулов.

– И лучше сегодня вечером.

– Скрываешь ты что-то от меня, Саша…

– Ни в коем разе! – улыбнулся Турецкий. – Все увидишь и все узнаешь, – помедлил и добавил: – Если, конечно, какая-нибудь черная кошка дорогу не перебежит…

Вечернее заседание съезда длилось всего два часа, – с четырех до шести. Выступили несколько директоров предприятий, и один из них, из Самары, чуть не испортил все дело. Он сказал, что съезд и создание партии может иметь огромное значение для страны по выводу из затянувшегося тупика, но он совершенно не понимает, каким образом и на каких условиях его предприятие, которому правительство задолжало сотни миллионов рублей, хотя продукции они выпустили на несколько миллиардов, войдет в корпорацию «Волга», о связях которой с криминальными структурами знает весь город. Выходит, что сверхсекретное оборонное предприятие волей-неволей попадает под влияние криминала.

В зале возник легкий шумок. Положение спас господин Потапов, заявив, что вхождение оборонных предприятий будет обсуждаться на правительственном уровне, а вот о связях корпорации «Волга» с криминальными структурами он ничего не слышал. И вообще, чтобы делать подобные заявления, следует хорошо подумать.

На трибуну поднялся другой оратор, который сразу же начал с факта создания новой партии, как факта единственного, способного решить наболевшие проблемы. Слушали его невнимательно. Слово самарского директора об участии в съезде криминальных структур затронуло многих за живое. И Турецкий, вглядываясь в лица делегатов, слыша от соседей доброжелательные высказывания в адрес директора, по-доброму припомнил Алексея Петровича Кротова, который говорил ему, что не во всех фирмах засело ворье.

После окончания заседания делегаты вышли на улицу, где в огромном шатре был приготовлен ужин. Длинные столы, покрытые белоснежными скатертями, ломились от разнообразных яств – даров Ставропольского края. Турецкий положил в тарелку осетрины, зелени и налил в большой бокал вина.

Окруженный фотокорреспондентами, вошел в шатер председатель партии Станислав Станиславович Акимов. Он сдержанно улыбался, отвечал на вопросы. Увидев стоявшего в стороне Турецкого, помахал рукой.

– Все, господа, – обратился он к корреспондентам. – Я голоден. Вас также прошу не стесняться.

– Поздравляю, Станислав Станиславович, – поздравил Акимова Турецкий, когда тот подошел к нему.

– Спасибо, Александр Борисович. Каковы ваши впечатления от съезда?

– Он еще не закончен, – уклончиво ответил Александр.

– Утром разобьем делегатов по рабочим группам, денек пообщаются – и на места. Работать. Вы присутствовали на заседании?

– Имел честь.

– И что скажете по поводу речи самарского директора?

– Хорошая речь.

– По-моему, он несколько перегнул по поводу криминализации «Волги».

– Значит, перегнули и все жители Самары, – улыбнулся Турецкий.

– Что там Самара… О коррупции и криминализации говорит весь народ!

– Вот и следует прислушаться к гласу народному… Пока не поздно.

– Если это действительно так, то следует исправлять положение, для чего и создана партия.

– Вы, когда боролись за демократию, представляли себе, что в России она примет столь уродливые формы? – спросил Турецкий.