Подстрекатель - Холли Лайл

— Нет. Я отказываюсь всю жизнь верить в то, что наш мир полон лжи и фальши.

— Не говори глупостей. Вспомни обо всем, что тебе известно о Харсе. О магии. Об Уоррене. Неужели ты стала такой беззаботной, или мягкотелой, или просто излишне доверчивой, если не веришь, что нашим Магистрам ничего не стоит убрать с дороги кого-то вроде тебя?

Джесс досадливо поморщилась. Рейт пожалел, что был резок с ней, но она слишком долго чувствовала себя безмятежно спокойной, защищенной и всеми любимой. Ей удалось отмежеваться от своего низкого социального происхождения и ужаса ее прошлой жизни, который, увы, был правдой. Однако прошлое было быстро забыто, а настоящее неизменно дарило радость.

— Прости, — сказала Джесс, — конечно же, ты прав. Я не знаю, чем ты занимаешься, да и не нужно мне об этом знать. Мне просто показалось, что ты в опасности, и я не хотела, чтобы опасность пришла к тебе без предупреждения, совершенно нежданно.

Рейт кивнул. Джесс отвернулась и снова стала смотреть в окно. Рейт заметил, как она вся напряглась, так же, как и в детстве, когда была чем-нибудь сильно напугана.

— Я все так же тебя люблю, — произнесла она.

— Прости меня, — сказал Рейт. — Прости за то, что мы никогда с тобой так и не поговорили начистоту о наших чувствах друг к другу. Я был тогда молод и глуп, а сейчас стал старше и умнее. Теперь, при взгляде на тебя, я вижу, чего мне все время не хватало. Но именно сейчас я не могу связать свою жизнь с тобой, потому что боюсь за тебя и не хочу рисковать тобой.

— Ты считаешь, что сможешь полюбить меня? Когда-нибудь?

Рейту не хотелось тешить ее пустыми обещаниями, не хотелось врать, что когда-нибудь их судьбы пересекутся. Если она простится с этой надеждой, то, может быть, отыщет еще свою истинную любовь, правда, с другим человеком.

— Я все еще люблю Велин, — сказал он, придав своей интонации оттенок страдания. Это оказалось не слишком трудно. — Как бы мне хотелось освободиться от этой любви, но я боюсь, что из этого ничего не выйдет.

— Она была недостойна тебя.

Джесс повернулась к нему, и Рейт увидел, как по ее лицу катятся слезы. Он не осмелился прикоснуться к ней. Если грим поплывет, у него возникнут проблемы с маскировкой, а все, что может выдать его, создаст проблемы и для Джесс. Нужно поскорее уходить отсюда, прежде чем он перестанет быть красивой женщиной в шелковом одеянии и станет Гелласом Томерсином, Гелласом — Магистром Театра.

— Мне пора идти, — сказал он.

— Я скажу Патру, чтобы отвез тебя, куда ты скажешь. — Джесс рукой вытерла слезы — совсем как когда-то в детстве.

Это было еще одно яркое воспоминание, от которого у нее перехватило дыхание. Почему он не смог полюбить ее? Почему он не разглядел в ней верного товарища, который станет поддерживать его во всем? Почему полюбил неверную, ветреную Велин?

Потому что он слепой. Идиот. Дурак.

Потому что он живой человек, и это скорее всего самое подходящее для сложившейся ситуации объяснение.

Он покинул ее, стараясь не задерживаться ни одной лишней секунды. Сев на сиденье элегантного аэрокара рядом с Патром, сказав

— В Кордорейл, пожалуйста. Там я смогу спокойно смешаться с толпой.

Им было практически не о чем разговаривать друг с другом, однако, пересилив себя, Рейт спросил:

— Она тебе небезразлична?

На лице Патра он прочитал нескрываемое удивление.

— Я на нее работаю.

— Знаю. Но это очень важно. Она тебе небезразлична? Патр проглотил застрявший в горле комок и отвернулся, отведя взгляд.

— Я люблю ее.

— Прекрасно. Любым способом увези ее из Эл Артиса и держи как можно дальше отсюда. Если придется ее спрятать — спрячь. От всех. Здесь скоро произойдут довольно гадкие вещи, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

Патр стиснул зубы.

— Ты очень долгое время был ее другом.

— Всю ее жизнь. Меня больше беспокоит то, что станет с ней, а не со мной.

— Для человека, который так заботится о ней, — заметил Патр, — тебе удавалось держаться от нее на значительном расстоянии.

— Мне удавалось ограждать от неприятностей многих людей, которые мне небезразличны.

— Похоже, у тебя немало секретов, верно?

— У меня вообще нет секретов, которые могли бы вызвать твое беспокойство. Кроме одного — я тоже ее люблю. Я был дураком, что не ухаживал за ней, когда имелась такая возможность. Сейчас это не в моих силах. Но я по-прежнему люблю ее. Мне хотелось бы быть уверенным, что она вне опасности.

— Я сумею защитить ее, пусть даже и ценой собственной жизни.

— Это все, о чем я прошу тебя.

Патр остановил аэрокар на пустыре, на некотором расстоянии от того места, где Рейт попросил высадить его.

Рейт посмотрел на своего спутника, и ему внезапно стало не по себе.

— Это же не Кордорейл!

— Мы еще полетим туда, — ответил Патр. — Но прежде я должен кое о чем тебя попросить.

— О чем?

— Больше никогда не приближайся к ней.

Костяшки пальцев Патра, которыми он сжимал руль, побелели от напряжения. Он посмотрел на Рейта.

— Ты слышал, что я сказал.

— Слышал. Но когда это закончится…

Патр нетерпеливым жестом оборвал его:

— Это никогда не закончится. Я в курсе слухов, которые ходят о тебе. Я знаю, чем ты занимаешься. Возможно, ты на какое-то время и ускользнешь от внимания Империи, но рано или поздно тебя все равно поймают. Ты никогда не освободишься от того яда, который впитал в себя. Этот яд еще отравит жизни тех людей, к которым ты когда-нибудь приблизишься. Ты ведь прекрасно понимал, что все это время нужно было держаться на расстоянии от нее. Доверяй этому чувству. Пусть это будет последний раз, когда ты видишься с ней — ради ее же блага.

Рейт откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

— Ты можешь предложить какую-нибудь альтернативу?

— Конечно. Я мог бы убить тебя прямо здесь и прямо сейчас и этим самым решить множество проблем. В завтрашних вечерних новостях могло бы тогда появиться такое сообщение: Геллас Томерсин обнаружен мертвым. Он был обнаружен в женском платье в квартале, пользующемся дурной репутацией.

Рейт открыл глаза и долго изучал лицо своего собеседника.

— Я тоже мог бы убить тебя. В подобных ситуациях ничего нельзя гарантировать.

— Ты прав. Я решил убить тебя, когда услышал, как она плачет, а затем ты сказал, что связан с какими-то делами, представляющими смертельную опасность для вас обоих. Не удивляйся, я слышал ваш разговор. Было бы глупостью и чистым безумием не подслушать его — незнакомый мужчина, переодетый женщиной, заявляется к ней в дом посреди ночи, заявляет, что дело срочное, и требует немедленно увидеть ее. У меня не было доказательств, что ты тот самый человек, именем которого назвался. Я не мог оставить вас одних без наблюдения. Поэтому я слышал твои слова и понял, что ты поставил ее жизнь под угрозу. В какой-то миг мне хотелось сию же секунду задушить тебя своими собственными руками, просто потому, что ты представляешь опасность ее существованию. Я действительно был готов к этому. Но я не хотел, чтобы она считала меня виновником твоей смерти.