Красная зима - Галина Гончарова

Идите вы, благодетели! Сами войска кормите…

Али-хан тоже получил свою долю инструкций. Понятно, живодерских и бесчеловечных. В частности об убийстве заложников, об отступлении в Чилиан…

Зверство?

Валежному и это было безразлично. Кто его тут осуждать будет? Мировая общественность?

Плевал он на нее три раза!

Почему-то как пакости устраивают в Русине, так это восстановление справедливости. А стоит Русине навешать подонкам ответных плюх, как поднимается вой.

Ай-яй-яй, кошмар какой, сюсеньку малюсенькую обижают злые дяди… тот факт, что у сюсеньки руки по шею в крови защитничков совершенно не смущает. И Валежный прекрасно понимал, почему так. Сейчас сюсеньке прилетит, потом на защитничков посмотрят с плотоядным интересом… нет, до этого они доводить не хотят.

Невинные?

Беззащитные?

Но как-то так получается, что русины ни на чью землю первые не приходили. А вот к ним лезли постоянно, в том числе и фереи.

Не хотите волноваться за своих жен и детей? Сделайте так, чтобы мы были спокойны за своих. Все разумно и логично. Почему кому-то что-то не нравится?

Что ж.

Весна пройдет в боях…

Русина, в дороге

- Б…

Больше Яне ничего на ум не шло. Вопрос, может ли она хоть день прожить без приключений, тоже рассматривался, как чисто риторический. А ведь так хорошо все начиналось…

Ехали медведи, на велосипеде… Корней Иванович, простите. Но ведь реально – все вписывается!

И ехали, и на велосипеде, и наткнулись… лучше б на таракана! Падение с велика Яна бы перенесла, а вот такое зрелище…

Отрыжка времени.

С-сволочи!

Четыре тела на дороге. Мужских тела, раздетых догола, изуродованных… у всех выколоты глаза, отрезаны уши, нос, на всех раны…

Судя по всему – над людьми жестоко издевались в последние минуты их жизни.

Яна сделала Потапу жест – стой на месте. Отдала ему велосипед и решительно развернула мальчишку спиной к трупам.

- Не смотри.

- Яна… а…

- Топыч, я кому сказала? Не смотреть…

- Но…

- Им ты ничем уже не поможешь. Я сейчас их как-то приберу, чтобы мы могли проехать…

Еще и свалили в неудачном месте. Велосипед – это вам не вездеход, тащить его по целине, обходя трупы? Велики в этом времени не из алюминия, они тяжелые! Яна не собиралась строить из себя боевого ишака. Проще сдвинуть трупы в сторону, ладно, в канаву…

Неэтично?

Идите вы в канаву с вашей этикой! Такая картина сейчас по всей Русине! И если кто-то думает, что революция – это установление справедливости… ни минуты! Это множество смертей… Яна историю знала, в отличие от многих. И знала, что творилось в революционном Петрограде. Как убивали людей, причем, не только мужчин, которые имели отношение к вертикали власти, но и их жен, детей… даже младенцев не жалели. Уничтожали безжалостно!

Зверье – и то гуманнее будет!

Яна искренне радовалась, что ее сын сейчас не в Звенигороде. Понятно, на местах немногим лучше, но… лучше.

Большой город – большая толпа.

Мегаполис, столица – считай, то же самое, но в квадрате, в кубе, истерия на подзаводке, накручивание масс даже и не требуется. Если среди ста человек один-два дурака, то среди тысячи уже не меньше пятидесяти. Десять тысяч – считай – пятьсот идиотов, а то и тысяча. И все они прекрасно подзуживают друг друга.

Страшненькая это арифметика.

Яна не знала точно этой науки, и вообще, она лесник, а не политолог, но чем толпа отличается от неуправляемого стада? Даже не стада… вы видели, как себя ведут животные при лесном пожаре?

Никакой разницы.

Только там все спасаются, а здесь все нападают. И это страшно…

Яна медленно подошла к трупам… м-да. Попались бы ей те, кто это делал… ведь видно, что наслаждались. Она б тоже насладилась от души. Садо-мазо ввела бы! Яна примерилась, как бы поудобнее перехватить первый труп за щиколотки и стащить с дороги.

Тяжело…

Мертвое тело вообще тяжелее живого. Почему так? Она не знала. Но первый труп отправился в канаву. Второй… Потап дрожал всем телом, но не поворачивался. Разве что…

- Яна, а не надо их отпеть?

- Щас, спою, - огрызнулась Яна. – Где я тебе священника найду?

- Ы…

- Оно и понятно, что ы, - Яна ругалась и тащила. И думала, что попадись ей пламенные освобожденцы, она бы их сейчас мигом вылечила! Прикладным методом. Берешь – и прикладываешь к трупу мордой. Раз двадцать. И вопрошаешь вежливо – хочешь? Чтобы это с тобой случилось, с твоими детьми…

Твари!!!

Пока армия на фронте, в тылу такое творится… это ведь даже не подлость! Бьют по семьям, по тем, кто не может себя защитить, бьют, чтобы людям некуда было возвращаться… чего стоит воин, которому нечего защищать? Некого?

К ним на кордон приезжал дядя Андрей.

Он был в Афгане. А пока он там был… шла его мать домой вечером, да и повстречала троих пьяных подонков. И – все.

У одного папа был богатый и в духе времени, отмазали всех троих.

Когда Андрей вернулся, и узнал… им было очень больно. И долго… посадить его – посадили. Аж на год. Папаша подонка старался, но судья попался на редкость порядочный. Полностью отмазать не смог, но что смог, то сделал.

Яна помнила, какие глаза были у дяди Андрея, когда он по пьянке рассказывал, как вернулся. Хорошо помнила…

Вот и третий труп…

Мужчина застонал.

Скорее, даже хрипло выдохнул сквозь изуродованные губы…

- Б…!!!

Яна метнулась к Потапу.

- Флягу! ЖИВО!!!

Мальчишка полез в мешок, закопался, затоптался на месте, Яна дернула у него из рук ношу, сама рванула завязки.

Крепчайший самогон она приобрела специально. Хорошая штука раны промыть. А иногда и внутрь, вот, как сейчас.

Горлышко прижалось к губам мужчины, жидкость полилась в горло.

- Вот так, глотни…

Яна отчетливо осознавала, что человек, найденный ей на дороге, обречен. Его сейчас уже ничего не спасет. Раны, обморожение, кровопотеря… добить – милосерднее. И она может это сделать одним словом.

Но…

Добивать ей еще не доводилось. Яна не была уверена, что это тот опыт, который ей нужен. А потому…

- Как тебя зовут? Кто ты?

Сложно разговаривать с выбитыми зубами. Но кое-как мужчине это удалось. Есть вещи, которые важнее и боли, и смерти… может, поэтому он еще и жил.