Царь-Космос - Андрей Валентинов

«Да хоть на мой «ремингтон» – чуть было не сорвалось с губ. Девушка невольно вздохнула. На службе в Техгруппе она тоже не только чай заваривала, но «роль», ей предписанная, казалась слишком уж простой. По поднебесью летать еще не приходилось.

Зато она была в Шушморе!

– А вы, гражданин Пантёлкин, Бога видели?

Леонид вначале решил, что ослышался, а после даже слегка растерялся:

– Н-нет, пожалуй, не приходилось. А вы, извините…

Девушка весело рассмеялась.

* * *

Переполненный трамвай, отчаянно звеня, тронулся с места. Пантёлкин махнул рукой вслед, повернулся и неспешно направился обратно, в самую гущу маленьких улочек и кривых переулков. С Блюмкиным они устроились в служебном общежитии на Пресне, но Леонид не торопился возвращаться. Яшка все равно придет поздно, да и говорить с ним, считай, не о чем. Центр остался позади, близкая ночь прогнала народ с улиц, и старший оперуполномоченный привычно сунул руку в карман, где прятался револьвер-«бульдог». Патроны в нем были правильные, «сырые».

Поздний вечер, пустые улицы, весна…

Свобода.

До утра можно ни о чем не беспокоиться. Что задумали, сделали, все кончилось хорошо… Леонид невесело усмехнулся. Лучше не бывает! А как же незадачливый гэпэушник Синцов, отправленный в вечный отпуск? Не повезло служивому, иголки купил, план допроса разработал…

«Кукушка лесовая, нам годы говорит, а пуля роковая…»

– Леонид Семенович!

Сглазил!..

Впереди – пустая улица, черный силуэт давно погасшего фонаря, глухие заборы справа и слева…

– Оружие вы уже достали, но не торопитесь стрелять. Вас могли прикончить в Петрограде, расстрелять в подвале, убить при побеге, а вы все-таки живы. Не без моей помощи, между прочим. Не горячитесь, я вам уже говорил, что в следующий раз патроны будут боевыми.

Леонид опустил револьвер. Рисковать и вправду не стоило. «Если передумаете, дайте знать». Черная Тень из расстрельного подвала пришла за ответом.

– Можете повернуться. Предпочитаю говорить лицом к лицу.

Пантёлкин подчинился. «Бульдог» сунул обратно в карман. Понял – не поможет.

…Та же пустая улица, забор, тихие дома. И Черная Тень – совсем близко, в пяти шагах.

– Я скажу, а вы послушайте, Леонид Семенович. Не удивляйтесь, просто запомните и попытайтесь понять. Сегодня вас спросили, видели ли вы Бога. Я спрошу иначе: знаете ли, каким Он видит вас? Я не про грехи, не про воздаяние, это не по моей части. Я о жизни, о вашей судьбе. У некоторых она уже определена, как железнодорожное расписание. Ваш друг Яков Блюмкин будет расстрелян через шесть лет за то, что впервые в жизни попытается поступить по закону чести. Девушка, с которой вы сейчас говорили, если ей, конечно, очень повезет, умрет очень нескоро на другой планете, где даже время течет иначе, чем на Земле. А ваш тюремный знакомец Артоболевский… Вы с ним еще встретитесь, но не здесь, а очень далеко… Надеюсь, вы догадываетесь, что это не шутка.

– Допустим, – кивнул Леонид, почему-то не особо удивленный. – А я-то причем? Если уже все расписано, зачем вообще волноваться?

– Ваш случай – очень редкий. Вы должны были умереть уже несколько раз, но все-таки живы вопреки всякой исторической и прочей логике. Вы – не просто везучий, вы еще очень упрямый. Такие люди мне нужны, Леонид Семенович. В этом мире вам все равно не протянуть долго, но есть иные миры и другие времена. Мне требуется помощник. А насчет того, что все расписано… Кое-кто стремится изменить Историю, причем самым решительным образом. Получится или нет, не знаю, но в любом случае крови будет предостаточно.

«Это вам к товарищу Дзержинскому» – чуть было не посоветовал Леонид, но вовремя прикусил язык. Ведомство Первочекиста само не прочь переписать железнодорожное расписание.

– Насчет миров и этих… планет, не шутите? – поинтересовался он просто ради того, чтобы потянуть время. Задержать неизвестного не удастся, но, может, получится разговорить?

Темнота негромко рассмеялась:

– Заинтересовались? Не шучу. Одна из планет называется Тускула, и как раз туда вы сможете попасть довольно скоро. Кстати, представлюсь. Моя партийная кличка – Агасфер, но сейчас меня чаще называют Ивановым. Ударение на первом слоге, по-офицерски. Я не шпион и не марсианин, работаю в Совете народных комиссаров. Ну, как, договорились?

Пантёлкин на миг задумался. Отказаться, принципиальность проявить? А зачем? Не в террористы в конце концов вербуют.

– Отвечу чуток попозже, товарищ Иванов. Неожиданно оно как-то. А скажите…

Вопрос завис в сыром весеннем воздухе – Черная Тень исчезла. Леонид немного постоял, затем достал папиросы, вспомнил, что остался без зажигалки.

– Блюмочке рассказать надо, – проговорил он вслух. – А то ведь шлепнут парня.

Но старший оперуполномоченный уже знал, что никому ни о чем не расскажет.

«Кукушка лесовая, нам годы говорит, а пуля роковая нам годы коротит…»

Семену Петровичу Тулаку этим вечером тоже довелось постоять возле окошка «До востребования», но не на телеграфе, а на Главном почтамте. Он заходил туда каждую неделю, хотя и в разные дни, письма же получал не чаще раза в месяц, причем с одного и того же адреса. Читал прямо в зале, очень внимательно, потом рвал исписанную бумагу на мелкие клочья и бросал в ближайшую урну. Конверт, на котором была написана его фамилия, уносил с собой, чтобы сжечь в более спокойной обстановке.

На этот раз письмо задержало Семена надолго. Ротный прочитал его трижды, смял левой рукой в маленький твердый комок, но уходить не спешил. Основательно поразмыслив, он купил конверт и пару марок с изображением меча, разрубающего оковы, достал лист бумаги и принялся тщательно выводить на ней замысловатые буквицы. Писать левой было не слишком удобно, но Семен очень старался. Однако прежде чем начать свое послание, он аккуратно, штришок за штришком нарисовал на листе бумаги стилизованную лилию Хлодвига, среди скаутов называемую попросту «жабой».

Точно такая же лилия была в письме, только что им прочитанном.

* * *

– А вы что скажете, Виктор Ильич? – поинтересовался товарищ Ким, не отрывая взгляд от экрана. На белом четырехугольнике творилось что-то непонятное. Квадраты, цифры, латинские буквы, стрелки, указующие во все стороны. Все это двигалось, смешивалось, время от времени исчезало, чтобы появиться вновь.

– Я все уже сказал, – невесело улыбнулся батальонный. – Как на духу – или как в разведотделе на допросе. Никто меня не вербовал и предложений никаких не делал. Доминика даже вопросов не задавала.

– Все равно, не верю, – зло бросила Гондла, ставя пустую чашку на стол. – Таких, как он, вербуют втемную. Делается это очень просто. Загипнотизировали и дали задание. Вырыпаев не зря говорит, будто забыл что-то важное. Его заставили забыть!