Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте - Милтон Шульман

«К 25 декабря я понял, что мы не сможем форсировать Мез, хотя считал, что нам хватит сил на локальную операцию восточнее реки. Я предложил повернуть мою армию, нацеленную на Намюр, к Льежу и развернуть сражение восточнее Меза; в этом случае Мез прикрыл бы мой левый фланг. Такой удар 5-й танковой армии на северо-запад открыл бы ряд возможностей. Нам казалось, что, если мы обоснуем наше предложение «поддержкой наступления 6-й танковой армии СС», верховное командование примет его благосклонно. Однако фюрер отказался вносить в первоначальный план какие-либо изменения».

Через неделю ожесточенных боев двадцать четыре немецкие дивизии, пройдя на запад почти 60 миль, вбили в оборону союзников клин с основанием в 45 миль от Эхтернаха до Моншау и острием в Целле всего в четырех милях от Меза. Однако, несмотря на колоссальные усилия, немцы не смогли расширить или углубить завоеванный сектор. К концу года фон Мантейфель потерял всякую надежду осуществить даже свой ограниченный план. Теперь он признал правоту фон Рундштедта, отстаивавшего необходимость скорейшего отхода на более удобные оборонительные рубежи. 2 января фон Рундштедт запросил разрешения прекратить наступление и настойчиво порекомендовал отвести войска к немецкой границе. Он получил обычный ответ фюрера «стоять и сражаться»; еще больше людей, танков и орудий погибли впустую в тщетной попытке удержать уязвимые позиции.

3 января 1-я американская армия генерала Ходжеса начала наступление на северной стороне клина в направлении Уффализа, а 9 января войска генерала Паттона выступили из района Бастони тоже к Уффализу. Только тогда Гитлер неохотно согласился на отвод немецких войск к рубежу, с которого было начато наступление. Учитывая сложившиеся обстоятельства, отступление можно назвать относительно удачным. Пехотные дивизии, защищаемые с тыла бронетанковыми частями, постепенно, день за днем, сдавали один рубеж за другим; правда, из-за нехватки горючего большое количество танков и бронетехники пришлось бросить. К 16 января, через месяц после начала арденнского наступления, 1-я американская и 3-я американская армии соединились в Уффализе, покончив с последними яростными конвульсиями умирающего вермахта. Пока не наступит смерть, вермахту еще предстоит корчиться в судорогах, но таких опасных уже не будет.

Будущие военные историки, как немецкие, так и союзные, несомненно, поломают головы, пытаясь определить, почему последнее наступление вермахта закончилось полным провалом. Словно желая помочь им, фельдмаршал фон Рундштедт, не ожидавший ничего хорошего от этой авантюры, предложил не менее девяти причин крушения амбициозного гитлеровского плана по захвату Антверпена.

По мнению фон Рундштедта, немцы проиграли битву в Арденнах, так как, во-первых, верховное командование нерационально распределило силы; во-вторых, в наличии имелось слишком мало для поставленной задачи дивизий; в-третьих, не было достаточно горючего, а то, что было, никогда не подвозили вовремя; в-четвертых, абсолютное превосходство союзников в воздухе; в-пятых, не сумели захватить Бастонь; в-шестых, у союзников были огромные людские резервы, в избытке транспорт, горючее и боеприпасы; в-седьмых, немецким транспортным частям не хватало тягачей, необходимых в труднопроходимых Арденнах; в-восьмых, немецкие танковые формирования не имели подготовки, необходимой для ведения боевых действий в горной, лесистой местности; и, наконец, в-девятых, вновь организованные фольксгренадерские дивизии были плохо обучены, а потому мало боеспособны.

«Нельзя забывать, – сказал фельдмаршал, подводя итоги грандиозного немецкого поражения, – что арденнское наступление во всех деталях, включая воинские формирования, график, цели и так далее, планировалось самим фюрером и его штабом. Все контрпредложения отметались. В такой ситуации невозможно было верить в успех. Даже во время наступления верховное командование руководило операцией, передавая в армии приказы через офицеров связи и с помощью радиосвязи. Зепп Дитрих прислал мне несколько донесений о 6-й танковой армии СС, и во всех них не было ни слова правды. Если у эсэсовцев возникали проблемы, они сообщали о них прямо фюреру, который затем передавал информацию Моделю. Проведение операции также очень сильно затруднялось прямым приказом сверху удерживать все позиции, включая отрезанные от основных войск сектора. Даже в конце, когда 5-ю танковую армию с севера и юга атаковали превосходящие силы противника, все мои предложения о своевременном отводе войск на оборонительный рубеж категорически отвергались».

Цена поражения немцев в Арденнах была колоссальной. За месяц сражений союзники взяли в плен 50 тысяч человек, а всего вермахт потерял в Арденнах около 120 тысяч человек. К тому же было уничтожено 600 танков и штурмовых орудий, а сколько было брошено техники, подсчитать невозможно. Еще одним страшным ударом была потеря более 1600 самолетов. Такую цену заплатили люфтваффе за то, что осмелились бросить вызов превосходящей их авиации союзников. Это было унизительное и окончательное поражение немецких воздушных сил, от которого они не оправились до конца войны.

Оправдать эти потери вермахту было нечем. Не удалось завоевать ни пяди новой земли, а к концу января пришлось вернуться на рубежи, которые войска занимали перед наступлением. За общие потери союзников в 50 тысяч человек немцы заплатили вдвое больше. Единственное реальное достижение – удалось застопорить наступление союзников на Рур и Саар почти на шесть недель. Без преувеличения можно сказать, что, бросив в Арденны людские и технические ресурсы, необходимые для боев к западу и востоку от Рейна, вермахт так истощил свои силы, что собственноручно сократил продолжительность войны на много месяцев.

Еще один проигрыш вермахта в Арденнах – менее осязаемый, но не менее реальный – глубокое разочарование, охватившее солдат на Западном фронте. Солдат, почти потерявших веру в победу в серьезных испытаниях Нормандии и в упорных боях на линии Зигфрида, призвали поверить новым обещаниям и надеяться на новые чудеса. Но когда эти надежды и обещания оказались такими же иллюзорными, как и прежние, когда знакомая горечь поражения сменила едва мелькнувшее ликование победы, отчаяние беспрепятственно охватило немецкие армии на западе.

Доказательства мы видим в письмах и дневниках, написанных немецкими солдатами в Арденнах. Они с радостью шли в наступление, устав от долгого бегства; они с удовлетворением смотрели, как умирают в плену их враги; они ликовали, видя победы немецких летчиков в воздухе. Таким высоким боевым духом, как в первые дни арденнского наступления, вермахт не мог похвастаться с первых триумфальных военных лет. Из солдатского письма от 24 декабря 1944 года:

«Да, ты удивишься, когда узнаешь, что мы снова в Бельгии и наступаем каждый день. Ну, что теперь скажет папа? Когда я с ним в последний раз говорил о войне, он не верил, что мы сможем когда-нибудь наступать. А что ты на это скажешь? Ты не представляешь, как высок наш боевой дух! Все полны энтузиазма. Ничего подобного раньше не было».

А лейтенант Рокхаммер в письме к жене 22 декабря не стесняется в выражениях:

«Теперь нам в тысячу раз лучше, чем вам дома. Ты не представляешь, как мы счастливы каждый день, каждый час. Похоже, американцы не выдержат нашего удара. Сегодня догнали отступавшую автоколонну и разделались с ней. Мы обошли американцев лесом, а затем, как на маневрах, теснили по дороге шестьюдесятью «пантерами». А следом бесконечная колонна машин по две в ряд, битком набитых солдатами. Точный огонь из шестидесяти орудий и ста двадцати пулеметов. Славная резня, месть за нашу разрушенную родину. Наши солдаты полны энтузиазма, как в старые добрые времена. Все время наступаем, сметаем все на своем пути. Снег обагрен американской кровью. Никогда еще победа не была так близка, как сейчас. Мы очень скоро победим. Мы сбросим в океан этих наглых, хвастливых обезьян из Нового Света. Мы не пустим их в Германию. Мы защитим наших жен и детей от вражеского ига.